— Это подписи ваших сотрудников? — спросил Куманин, рассматривая фотографию Алеши Лисицына. «Где он мог видеть этого мальчика раньше? Очень знакомое лицо».— Вы хотите их опросить? — поинтересовалась директриса.— Кого? — не понял Куманин.— Тех, кто подписали акт, — подсказала директриса.— Нет необходимости, — ответил Куманин, — но у меня еще к вам есть вопросы.— Пожалуйста, — вздохнула Алевтина Ивановна, поджав губы.В ее глазах не было ни тени тревоги, скорее недоумение взрослого человека, которого заставляют играть в какую-то непонятную игру.— Каким образом, — спросил Куманин, — вы отправили ребенка в Вологду? Машиной, поездом, самолетом? Кто из ваших сотрудников его сопровождал или, вернее, сопровождает, поскольку ребенок в Вологду не прибыл? И, наконец, кто-то ведь должен был, приняв у вас ребенка, оставить у вас расписку или другой документ? Если вы ответите на все эти вопросы, то полагаю, ни у кого лично к вам и вашему учреждению никаких претензий не будет.Наступило молчание.Алевтина Ивановна смотрела на Куманина с непонятным интересом, на ее губах заиграла странная полуулыбка-полугримаса.— Вы серьезно? — как-то странно спросила она.— Вы считаете, что я пришел сюда шутить? — начал злиться Куманин.— Они что, хотят меня сейчас подставить? — В голосе директрисы начала исчезать уверенность.— Кто они? — не понял Куманин. — О чем вы говорите?— Не прикидывайтесь, что вам ничего неизвестно, — продолжала Алевтина Ивановна. — Вы меня что, проверяете?— Послушайте, — вздохнул Куманин. — Если вы будете говорить со мной намеками, то вам придется проехать в моей машине на Лубянку и там написать официальное объяснение всему случившемуся. А если оно меня не удовлетворит, то я оформлю вам задержание на семьдесят два часа для начала, чтобы у вас было время это объяснение отредактировать. Вы вообще отдаете себе отчет с кем разговариваете? Вы понимаете серьезность ситуации?— Вы что? Вообще? — побледнела директриса. — Разберитесь сначала у себя! — с визгливыми нотками в голосе продолжала она, — Вы из меня дурочку, что ли, строите? Или думаете, на вас управы нет. Одни забирают мальчика, а другой приходит — ищет. Номера какие! У себя за пазухой поищите ребенка! Задержание он мне оформит на семьдесят два часа! Ты своим оформи что следует.— Пожалуйста, — поморщился Куманин, — не надо истерик. И на крик меня брать не надо. Спокойнее. Кто увез Алешу Лисицына? Объясните толком.— Ваши и увезли, будто не знаете? — директриса старалась говорить спокойнее, хотя визгливые нотки все еще прорывались у нее.— Наши? Что за наши? — переспросил Куманин.— Ваши. Из комитета, — зло выпалила Алевтина Ивановна. — Втроем приехали с милиционером. Ребенок, оказывается, во всесоюзном розыске. Родители его что-то такое натворили, что и сказать страшно. Вот они ребенка и забрали.— Документы они какие-нибудь вам предъявили? — поинтересовался Куманин.— А как же, — в голосе директрисы снова начала появляться некоторая уверенность. — У всех такие же книжечки как, и у вас. И отношение было из прокуратуры города. Они сказали, что в связи с секретностью ребенка надо оформить переводом в какой-нибудь иногородний интернат, и взяли подписку о неразглашении. Зачем же они сейчас вас посылают, что-то выяснять? Проверяют, усвоила ли я все или нет?— Фамилии-то вы их знаете? — спросил Куманин.— Нет, нет, — быстро ответила директриса. — Не помню фамилий никаких. Разволновалась, не прочла в документах.— Так что же, выходит, кто-то взял ребенка и с концами. Ни записочки, ни расписочки? — Куманин продолжал вертеть в руках фотографию Алеши.— Ничего не оставили, — подтвердила Алевтина Ивановна. — Да я и перепуталась: мыслимое ли дело, за малолетним ребенком целая бригада чекистов приехала, будто он цэрэушник какой-нибудь. Да еще с меня подписку о неразглашении….— Хорошо, — сказал Куманин, все еще пытаясь сообразить, почему ему кажется столь знакомым лицо Алеши Лисицына. — Возьмите лист бумаги. Пишите: «Старшему оперуполномоченному КГБ майору Куманину С. С. От гражданки Петуховой Алевтины Ивановны, директора интерната No 4, проживающей по адресу…» Написали? Дальше: «Объяснение». С новой строки: «Я, Петухова А. И., передала несовершеннолетнего Лисицына Алексея представителям органов КГБ по их требованию такого-то числа». Когда это было. Помните? Это число и поставьте. Подпишитесь и поставьте сегодняшнее число. Это для вашей пользы. Чтобы никто более не предъявлял к вам претензий. Запишите мой телефон, и если в этом деле последует какое-либо продолжение, прошу звонить. Фотографию мальчика я возьму с собой.Он открыл дипломат и положил туда листок с объяснением директрисы и фотографию Алеши Лисицына.— Вы так дело поворачиваете, — сказала поникшая Алевтина Ивановна, — вроде я и не должна была им ребенка отдавать? Так что ли?— Я этого не говорил, — возразил Куманин. — Вы, как и каждый советский человек, обязаны подчиняться требованиям органов. Но специфика вашего случая такова, что вы были обязаны как-то зафиксировать это событие. Скажем, та же Шестакова приведет к вам людей из прокуратуры. Что вы им скажите? Ваша легенда насчет Вологды не проживет и часа. Где доказательства, что вы не продали ребенка какой-нибудь бездетной азербайджанской семье тысяч за пять-десять? Вы хоть о последствиях для себя подумали?Директриса молчала, испуганно глядя на Куманина.— Нарушение подписки о неразглашение, — продолжал Куманин, — является очень серьезным преступлением, предусматривающим лишение свободы на срок до пяти лет. В разговоре со мной вы имели на это право, но в разговоре с работниками прокуратуры, милиции или другого правоохранительного или надзорного органа вы такого права иметь не будете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133