Необходимо только в меру сил этот процесс контролировать. Контролировать — не значит замедлять. Иногда в целях контроля процесс, напротив, необходимо ускорить.— Да, да, — одобрительно закивал Горбачев, — это очень хорошо. Перестройка и ускорение, даже можно сказать: «Ускорение-90», имея в виду наступающий год. Наш народ любит короткие и понятные лозунги. Даже если лозунги не совсем понятны, важно, чтобы они были краткими.— Разумеется, — согласился Климов, — краткость — сестра таланта. Наши друзья, — генерал сделал многозначительную паузу, — считают, что после апрельских событий в Тбилиси подобные мероприятия нужно провести даже в несколько большем масштабе, но исключительно на периферии, используя традиционный расовый, религиозный и, разумеется, политический антагонизм. Это позволит России относительно безболезненно отделиться от республик с минимальными шансами крупномасштабной бойни. До этого предстоит масса работы. Главное, думаю, в нашем распоряжении имеется максимум год-два, чтобы успеть вывезти из Европы весь наш взрывоопасный груз. Я имею в виду армию: Западную группу войск, Южную группу и прочее. События, которые грянут в странах Варшавского пакта, могут сдетонировать взрыв в армии. Если она будет дома, то на взрыв гораздо меньше шансов.— Совершенно с вами согласен, — заметил генсек, — но чтобы ни у кого не возникло сомнений в нашем искреннем желании идти по дороге демократических преобразований, все наши мероприятия должны быть достаточно эффектными шагами именно в этом направлении.— Они уже достаточно эффективны, просто их как бы замаскировали такие события, как Чернобыльская катастрофа и гибель двух новейших подводных лодок. Особенно последний случай с лодкой, которую, после того как она утонула, стали называть «Комсомолец». Очень символично, но если бы спросили мое мнение, я бы предложил назвать ее «Советский Союз». — Климов продолжать смаковать ликер.— Вы все шутите, — снова вздохнул генсек, — а мне докладывали, что лодка очень хорошая, даже аналога не было еще ни у кого в мире: титановый корпус и прочее…— И ядерные торпеды, — добавил Климов. — Когда их разъест морская вода, мы получил еще один Чернобыль. К счастью, Советского Союза уже, наверное, не будет, и все катастрофы можно будет списать на издержки коммунистической тоталитарной системы. Кстати, вам уже докладывали о взрыве под Уфой? Он вам ни о чем не говорит?— Не будем об этом, — заметно помрачнел Горбачев. — Это, знаете, типа «заставь дурака Богу молиться». Иногда даже руки опускаются от общей, понимаете ли, глупости. Вот вы упомянули о том, что через пару лет все можно будет свалить на КПСС. Это, по-моему, не совсем правильный подход. Я вам говорил, что именно сейчас надо создать в стране многопартийность с тем, чтобы разделить ответственность за все, что было и будет. Но с этим делом так затянули, что уже явно не успеть. Это понравилось бы и Западу. Сколько они уже кричат о нашей однопартийности. Больше всего они там любят либеральных демократов. Я вам сказал, помнится, что нужно создать собственную либерально-демократическую партию, назначив в состав ее руководства надежных товарищей из вашего ведомства и ЦК, подобрать им помещение, организовать финансирование и все, что нужно, чтобы товарищи нормально работали…— Для этого, — возразил Климов, — нужно для начала отменить 6-ю статью Конституции о роли КПСС как единственной политической силы в стране. А это уже задача ваша, не моя. Во-вторых, я предлагал кандидатуру в качестве главы этой партии, но он вам почему-то не понравился.— Этого субъекта вы считаете либеральным демократом? — удивился Горбачев. — Да это, извините, типичный троцкист из числа самых оголтелых. Да ни один уважающий себя западный политик не сядет с ним за один стол, поверьте мне.— И не надо, — пожал плечами Климов. — Он и его партия предназначены вовсе не для этого. Они для внутреннего пользования. Пусть нагл народ увидит, что такое либеральная демократия, и тогда все будут только молиться, чтобы коммунисты вернулись к власти. То есть, я не совсем правильно выразился. Надо было сказать, чтобы коммунисты никогда не лишались бы власти, поскольку все, что мы планируем — повсюду оставить наших людей, и в центре, и на местах, особенно на местах. А разные либеральные демократы и прочие, кто появится на развалинах Союза, будут иметь право только выражать свое мнение по этому вопросу, которое серьезно никого интересовать не будет. В этом и есть главная задача того, что мы назвали перестройкой. Сохранение власти и всех фондов, которыми владели, даже приумножение их, но все это в другой форме. Без идеологии, которая, увы, уже умерла. Ее нужно отбросить. Власть денег, власть собственности — гораздо сильнее власти, основанной на наших старых лозунгах.— Если бы вас сейчас слышал Ленин, — с горечью проговорил Горбачев, — чтобы он сказал?— Он бы со мной полностью согласился, — улыбнулся Климов. — Вспомните, как часто он сам менял лозунги, иногда по три раза на дню. То «Вся власть Советам», то «Долой Советы». Главное качество, сделавшее Ленина великим, это его мгновенное ориентирование в политической обстановке дня. Вы же читали его секретные записки, когда партия готовилась снова переходить на нелегальное положение в 1919 году? Фактически Ильич составил нам всем методику действий на сегодня. Отличие только в деталях. Ленин сам никогда не держался за идеологию. Главное — организация, учил он. Это был образец вождя. Даже прижатый в угол, он видел способы спасения не только себя, но и организации со всеми ее фондами и институтами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133