Никакому Семенову и не снилось!» Записка Кацнельсона как бы на секунду приоткрыла перед ним какую-то бездонную, но бурлящую бездну, способную поглотить целые народы и государства.Болели глаза, и Куманин решил на сегодня с пленкой закончить. Сдавая «прапорщице» микрофильм и расписываясь в журнале, он сказал, что поехал в архив «Октябрьской Революции».— А если Виктор Иванович появится? — спросила та.— Если Виктор Иванович появится, — ответил Куманин, — то он меня из-под земли достанет. Глава 4 I Продавец ларька «Союзпечать», украшенный значком участника Великой Отечественной войны и двумя рядами орденских планок, едва взглянув на предъявленное Куманиным милицейское удостоверение, пришел в ярость и стал что-то орать о разгуле хулиганства и бандитизма.— Два раза уже ларек кто-то поджигал, а стекла бьют, почитай, каждую ночь. И никому нет никакого дела. Когда кончится это безобразие?— Вы, товарищ, не нервничайте! — подбодрил ветерана Куманин. — Скоро так возьмемся за них, что всем тошно станет. Вы лучше скажите: вот эту женщину вам не приходилось видеть? Может, проходила мимо или спрашивала вас о чем-нибудь?Примененный Куманиным метод был довольно примитивным, но считался весьма эффектным. Бывали случаи, когда сотни сотрудников КГБ и милиции таким образом прочесывали целые районы, обходя все квартиры в сотнях домов, давая в нем на опознание одну и ту же фотографию или фоторобот.Ветеран поднял очки на лоб и стал рассматривать фотографию Нади.— Нет, — наконец изрек он, — не видел такую. Может и была здесь, да столько народа ходит, метро ведь рядом. Все лица примелькались.Куманин пошел дальше, и, вопреки всем законам подлости, ему очень быстро повезло, если, конечно, это можно назвать везением. Продавец овощного ларька — сравнительно еще не старый человек «кавказской национальности» — поначалу испугался, приняв Куманина за нового участкового, пришедшего за данью. Со старым только наладили сосуществование. Как вдруг появляется новый и дань увеличивается.Но, разобравшись в чем дело, сказал, что его зовут Алик Хилиев, и, вытерев руки о передник, с интересом стал рассматривать фотографию Нади.— Видел ее, — сказал он, наморщив лоб. — Когда видел? Вчера и видел вот тут — он показал на скамейку, стоявшую на бульваре около неказистого тополя. Вот тут она и сидела.— Сидела? — удивленно спросил Куманин.— Она, она, — подтвердил Алик. — На скамейке сидела. Я еще подумал: «Аи, какая красивая женщина сидит». Хотел банан ей подарить, да бананов не было. Только картошка да свекла.— Только не надо фантазировать, — перебил его Куманин. — Значит, говоришь, она сидела вот на той скамейке? А что потом было?— Потом, — Алик вернул фотографию Куманину, — подъехала машина. Она в нее села и уехала.— Машина? — переспросил Куманин. — Какая машина? Черная «Волга»?— Зачем «Волга»? — удивился Алик, — на «Волгах» только начальство ездит, на черных. «Жигуленок» подъехал, «шестерка», кажется. Светлого цвета. Она и уехала. Сидела, видно, эту машину ждала, чтобы куда-то поехать.— Ты вспомни, — продолжал настаивать Куманин. — Она сама в машину села или ее туда кто-нибудь силой затащил? Кто в машине был, заметил?— Мужчина был какой-то, — ответил кавказец, — немолодой уже. Он из машины вышел, подошел к этой женщине, взял ее сумку, поднес к машине. А она следом за ним, в машину села рядом с этим мужчиной. Тот сумку в багажник ставил. Потом они ехали. Я все видел точно.— О какой сумке ты говоришь, — попытался уточнить Куманин, — что за сумка с ней была.— Обыкновенная сумка, — пожал плечами Алик, — большая, для вещей. Тяжелая. Тот мужик тащил ее, корячился.— А мужика этого описать можешь? — спросил Куманин.Кавказец задумался:— Мужик, как мужик, лет пятидесяти, может, больше. Я на него и не глядел. Седой вроде. С этой, как ее… Он провел пальцем по темени.— Лысиной, — подсказал Куманин.— Да, да, — закивал Алик, — с плешиной.— Высокий, маленький, толстый, худой? — вытягивал из кавказца сведения Куманин. — Во что был одет?— Не помню я, начальник, — кавказцу явно надоел этот допрос, — не глядел я на него. На женщину глядел. Женщина та, которую ты ищешь. И номер машины не заметил, не спрашивай.Хотя ларечник мог, конечно, что-нибудь, если не соврать, то спутать, тем не менее его рассказ совершенно сбивал Куманина с толку. Во-первых, родители Нади ничего не говорили, что та ушла на работу с тяжелой дорожной сумкой. Незаметно она этого сделать не могла — мать всегда провожает ее на работу. Кроме того, сумку, если предположить, что в ней были какие-то Надины вещи, нужно было собрать заблаговременно, что также не прошло бы незамеченным. Если бы Надя собиралась куда-нибудь уезжать, то, наверняка, предупредила бы родителей. Сумка была тяжелой — неизвестный мужчина, по словам ларечника, тащил ее к машине с видимым усилием. А как же Надя дотащила ее от дома? Куманин спросил Алика, не видел ли тот, как женщина подошла к скамейке? Одна она была или нет? Кавказец ответил, что заметил ее уже сидящей на скамейке. А сумка стояла на земле у ее ног. Как она тут появилась, он не видел.Во-вторых, если верить ларечнику, Надю никто не похищал. Она куда-то укатила, судя по всему, совершенно добровольно с человеком, который по описанию, мало походил на какого-нибудь героя-любовника.При этом все произошло на пути Нади в интернат, а если быть совершенно точным, то в пяти минутах ходьбы от него. Все это было более чем странно. Судя по тяжелой сумке, Надя не собиралась вообще являться на работу, но тем не менее дошла практически полностью до места работы. Если она с кем-то договорилась уехать, то опять же, принимая во внимание тяжелую сумку, она могла попросить этого человека на «Жигулях» подобрать ее где-нибудь поближе к дому, а не переть с тяжелой сумкой до самого интерната.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133