А ты, Климов, как снимаешь напряжение?— Стреляю ворон в Завидово, — засмеялся генерал, — из автомата «Узи».— И подследственных в лубянских подвалах, — дополнил Жульен.— Преувеличиваешь, — заскромничал Климов, — и путаешь работу с отдыхом.— В самом деле, — улыбнулся Поль, — я как-то об этом не подумал. Так о чем мы говорили?— О том, — напомнил Климов, — что разведка у вас была еще до первой мировой войны.— Да, — кивнул головой Поль. — Была даже лучше, чем сейчас, поскольку оставалась еще совершенно незабюракратизированной, если можно так выразиться. В этом — беда вашей и немецкой разведок, да еще в том, что они всегда были слишком милитаризированы. Это хорошо в военное время при определении сил противника на другом берегу реки, но совершенно не годится в наших операциях, в чем ты, наверное, уже смог убедиться. С моей точки зрения, разведка вообще не должна иметь никакой вывески. ЦРУ, КГБ, ГРУ, Моссад — это все из политических триллеров. Настоящая разведка, если она не может жить без вывески, должна довольствоваться нейтральным, вроде: «Благотворительное общество вдов во имя Христа Спасителя» или «Оптовая торговля консервированными фруктами». Улавливаете мою мысль, Климов?— Частично, — буркнул генерал.— Конечно, — продолжал Поль, — если в стране нет демократии и секретная служба тратит все свои силы на войну против собственного народа, то необходимы и погоны, и портупеи и свирепо-громкие вывески типа «Смерть шпионам!».— Майк, — жалобно произнес Климов, — я уже устал от политических исследований о глупости тоталитаризма, пожалей меня. Я не кончал Йельского университета. Ты знаешь, что такое чека? Это — Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, нечто вроде ваших Комитетов Бдительности времен освоения Дальнего Запада, когда любой начальник почти мог приговорить к немедленному повешению сразу пятьдесят человек. Вы прошли это в XIX веке, а мы проходим сейчас, поотстали из-за татарского ига. Так вот, я — чекист, поэтому не надо мне пересказывать свою магистерскую диссертацию. Я ее прочел, когда ты еще воевал во Вьетнаме. Вернемся к Фоксу. Ты о нем еще что-нибудь знаешь?— Извините, мой генерал, — ответил Майк-Поль, — когда я с вами разговариваю, мне всегда кажется, что вы меня не поймете, если я предварительно не прочту хотя бы вступление из своего школьного сочинения на тему «Владельцы универсальных магазинов — основа боевой мощи демократии». Особенно о Фоксе. Если перейти на вашу терминологию, то он был кладоискателем. Владел небольшим магазинчиком где-то на Западном побережье, занимался мелкими финансовыми операциями и тому подобным, но всегда интересовался кладами. Не золотыми жилами где-нибудь на Аляске и в Калифорнии, а именно кладами. Начал он, если не ошибаюсь, традиционно: с поиска сокровищ Флинта или Моргана, я уж точно не помню. Увенчалось ли это каким-нибудь успехом, не знаю. Но тут, говорят, ему попалась какая-то брошюрка о том, что по количеству зарытых в землю и замурованных кладов Россия занимает первое место в мире, идя с огромным отрывом от всех стальных стран вместе взятых, как чикагские Рейнджеры в баскетболе. Идея оправиться в Россию на поиски кладов, по сравнению с которыми все легендарные сокровища пиратов выглядели жалкими медяками, настолько захватила его, что он решил отправиться туда в самый разгар первой мировой войны. У него существовала своя особая концепция на этот счет. Мол, нет ничего хуже где-либо спрятанных драгоценностей и золотых монет, поскольку все эти ценности должны работать на экономику человечества, а не лежать веками в дерьме без всякой пользы. Он пришел к заключению, что ваша страна потому всегда была нищей, что все предпочитали зарывать в землю свои ценности из страха, что их конфискуют, а не пускать в оборот во имя общественного блага. Так вот, он решил отправиться в Россию. Ты, Климов, наверное, знаешь, как это делается у нас, в Штатах, когда какого-нибудь владельца магазина, банковского клерка, биржевого маклера или неудачливого писателя захватывает навязчивая идея стать искателем приключений? Они прежде всего идут в государственный департамент, поскольку не хотят, чтобы их засадили в тюрьму или просто пристрелили при первом же контакте с местными властями в какой-нибудь экзотической стране, вроде вашей.Климов позволил себе гримасу неудовольствия, но внимательно слушал.— В госдепе, — продолжал Поль, рассматривая на свет пустую бутылку «Адмирала Курбе», — им выдают паспорт, который, хотя и не вызывал в те времена такого трепетного к себе отношения, как ныне, все-таки был достаточной страховкой от произвола туземцев. Я слышал, что даже Ленин и Дзержинский с уважением относились к американскому паспорту, поскольку имели подобные в своих сейфах на случай, если бы им пришлось спешно бежать из России.— Не отвлекайся, пожалуйста, — попросил Климов, посматривая на часы.— Хорошо, — согласился Жульен, — но прежде, чем выдать паспорт, в госдепе проводили собеседование и ненавязчиво просили новоявленного конкистадора немного поработать на правительство. В обмен тот получал возможность в случае необходимости укрыться в каком-нибудь американском консульстве или в миссии. Иногда эти люди добывали больше информации, чем специально подготовленные агенты. И тогда дядя Сэм ради их благополучия готов был послать через весь белый свет эскадру линкоров и дивизию морской пехоты. Сами того не подозревая, именно они заложили концепцию деятельности разведывательных институтов, но это произошло уже много позже.Поль еще раз посмотрел на бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133