Дядя Леша сильный, он нас любит!
Крик не проникал через бронированное стекло и подбежавший с той стороны человек тоже беззвучно раскрывал рот и отчаянно жестикулировал, подсказывая, что надо делать. Надо было взять тяжелую эбонитовую трубку. И Макс сделал это. Уже не пятилетний мальчик, нырнувший в сводчатую арку, а вынырнувший из неё двадцать восемь лет спустя серьезный мужчина. Только почему-то все лицо у него было залито слезами. Отец, который бросился тогда назад в отчаянной попытке задержать погоню хоть на минуту, тоже прижал холодный эбонит к уху. Но ничего не говорил. Глаза его влажно блестели, предательски подрагивали губы. Сделав заметное усилие над собой, он сжал их в твердую складку.
- Я только сейчас вспомнил все, - сказал Макс. - Последние часы, до мельчайших подробностей... Как ты мне предложил эту игру, как плакала мама, как я выскочил из машины и бежал со всех ног... Помнишь эту арку? Ты сказал: "Она узкая, машина не пройдет, а ты маленький, ты пробежишь..." Помнишь? Я думал, все дело в том, чтобы пробежать сквозь неё на другую улицу, но не мог понять: почему ты не побежал вместе со мной?
Он говорил горячечно и быстро, словно в бреду.
- Я не хотел убегать один, я хотел остаться с тобой, но боялся тебя огорчить и сделал все, что ты мне велел... Я поверил тебе и надеялся, что мы скоро встретимся, ну вот и дождался... За это время мне дважды стирали память... Про детство, сказали, я никогда не вспомню... А вот увидел тебя и вспомнил...
Он почувствовал, что трубка мешает чему-то и обнаружил, что пьет виски прямо из горлышка, не ощущая ни вкуса, ни крепости. Только страшное напряжение в груди постепенно ослабевало. Приступ горячки прошел, он взял себя в руки и вытер платком мокрое лицо.
- Я думал, мы выпьем вместе, - как бы оправдываясь, сказал Макс. - Не знал, что тут будет перегородка... И цветы купил, как дурак...
- А я думал...
Человек из прошлого сгреб ладонью лицо, смял, стирая проявления ненужных эмоций.
- ... Я думал, что это провокация, только не знал - чья. Ведь прошло столько лет... Как ты попал сюда?
Макс жадно рассматривал отца, который вовсе не напоминал несчастного старика-арестанта. Моложавый мужчина, на вид не больше пятидесяти, гладкая кожа, крепкая шея, округлые плечи, ясные, очень внимательные глаза из которых исчезли недоверие и настороженность... Даже загар на лице! В голове крутились слова таксиста Бронека: "...в Уормвуде он если и не поправился, то во всяком случае не сильно похудел..."
- Алексей Иванович... Он рассказал все и фотографию дал... А где ты загорел?
- Какую фотографию? Где мы втроем у дворца? Помню, - отец кивнул. - А загорел... Тут это просто. Солярий, кварц, сауна, бассейн, тренажерный зал. Можно гулять во дворе... Библиотека, свежие газеты каждое утро...
- А где мама?
- Здесь же, в другом блоке. Мы можем встречаться хоть каждый день. Ее донимает давление, сейчас она в лазарете. Врачи не разрешили свидания: нервные нагрузки ей ни к чему.
Судя по спокойствию отца, речь шла об обыденных болячках, не вызывающих особого беспокойства. Макс поверил, что с матерью все в порядке. Может быть потому, что в детских воспоминаниях она занимала немного места.
- Чем ты занимаешься? - спросил отец. Он уже взял себя в руки и казался совершенно спокойным. - Они обещали позаботиться о тебе...
Макс кивнул.
- Так и было. Хороший детский дом, образование, практичная специальность. Я - радиоэлектронщик, сейчас работаю в компьютерной фирме.
- Сколько ты зарабатываешь?
К такому вопросу Макс был не готов и брякнул наобум:
- Пять тысяч в месяц.
- "Пять тысяч" - чего? - переспросил отец.
- Рублей, конечно, - усмехнулся Макс. - Не долларов же!
- Ничего не понимаю! Это огромная сумма, столько стоил автомобиль! И при чем здесь доллары? Раньше за них сажали в тюрьму!
- Раньше! Сейчас все по-другому. Другие цены, другие деньги, другие законы... Другая жизнь! Не узнаешь.
- Скоро увидим. Через год и девять месяцев.
Отец задумался, что-то прикидывая.
- А может ещё раньше. Где ты живешь?
- Там же, где жили вы...
- Вот как? - лицо отца напряглось. - Это же служебная квартира?
- Уже нет. Они хорошо относились ко мне. И решали все мои проблемы.
- У нас тоже будут проблемы, - озабоченно сказал отец. - Очень много проблем. Надеюсь, к ним тоже отнесутся с пониманием...
Он тряхнул головой и сменил тему.
- У тебя хорошее произношение. Часто выезжаешь?
Только тут Макс осознал, что они говорят по-английски.
- Спецшкола, международные контакты, постоянная языковая практика. Может перейдем на русский?
Отец покачал головой.
- Я его почти забыл. Да и лучше, чтобы язык был понятен персоналу.
- Хорошо, - согласился Макс. - Знаешь, я боялся этой встречи. Боялся увидеть чужого незнакомого человека. А увидел своего отца. Может поужинаем вместе? Ведь вас отпускают ненадолго?
Отец едва заметно улыбнулся.
- Да. Но на шпионов и других государственных преступников это не распространяется.
- Жаль. Но я рад, что ты прекрасно выглядишь. Мне кажется, от тебя пахнет дорогим одеколоном. Или морским ветром...
- Это ассоциативное восприятие. Через телефон запах не передается, через стекло не проходит. Но одеколон у меня действительно неплохой.
- А мама не постарела?
- О мама! - отец подкатил глаза. - Она в великолепной форме. У неё просто вторая молодость.
Максу показалось, что в последних словах прозвучал сарказм.
За стеклом появился охранник.
- Пора заканчивать, - сказал отец. Лицо его как-то сразу потухло.
- Ты ни разу не назвал меня по имени... Как меня зовут? По настоящему? - неожиданно для себя спросил Макс. - Ведь я не Максим на самом деле, и никакой не Карданов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133