- Ты думаешь, правда там, а здесь кривда? Ты бился за правду, а тебя сломали через колено и завлекли в лагерь негодяев? Нет! Раньше наша группа наживалась на кредитах, потом человек, который держал в руках все концы: счета, каналы реализации, - он переметнулся в другую команду, под арцыбашовскую "крышу"... А его новые покровители решили наехать на нас и использовали тебя в качестве тарана. Вот и все! Кривда против кривды! Конкуренты бьются за деньги, влияние, возможности... А никакой правдой тут и не пахнет!
Атаманов поднес стакан ко рту, но тут же отставил обратно.
- Поэтому не думай, что тебя ломают об колено. Я сам работал в Конторе, но времена изменились. Другие ценности, другие приоритеты. Будь ты сто раз честным парнем, ты не добьешься ровно ничего!
Он протянул стакан.
- Давай за Контору... Хотя нет, она этого не стоит! За бывшую Контору... Тоже нет - какой смысл пить за несуществующее... Вот! За "Консорциум"! Наша фирма уже сейчас государство в государстве. А ещё немного - и она сама превратится в большое государство... Словом... Я что-то разболтался. По-русски, до дна!
Атаманов залпом выпил. Фокин следил за ним остекленевшим взглядом: глаза, цвет кожи, губы, морщинки на лбу... Ничего не менялось. Зато в себе он изменения ощутил: навалилась страшная усталость, опустошенность и апатия. И все выпитое за вечер как будто только сейчас всосалось в желудок и ударило в голову.
- Что ты так смотришь?
Он встряхнул головой.
- За Контору! - как и раньше, не ощущая вкуса, Фокин выпил обжигающую жидкость.
- Да нет, ты все перепутал... Мы же пили за другое, за настоящее... Ну да ладно... Все равно ты мне нравишься! И...
- Дай прикурить! Теперь я хочу закурить! И имею полное моральное право!
- Конечно. Закуривай, - Атаманов поднес маленький желтый огонек, кончик сигареты почернел, но тут же налился красным. Дым прошел в легкие, никотин всосался в кровь, голова закружилась ещё сильнее.
- И я тебе скажу одну вещь! - Атаманов наклонился поближе и понизил голос. - О таких вещах никогда не рассказывают, но тебе я расскажу. И ты оценишь степень моего доверия...
- Конечно оценю, - Фокин кивнул головой, но она просто упала на грудь и не хотела подниматься.
- Чтобы между нами ничего не стояло... Это касается твоей жены...
Словно мокрая губка прошлась по залитому алкоголем мозгу. Он поднял голову и впился взглядом в шевелящиеся губы.
- Куракин отдал приказ. Куракин. И только попугать. А эти скоты... Когда Ершинский мне рассказал, я чуть с ума не сошел! Бандиты! Грязные твари...
Влажные полные губы напоминали гусениц. Может оттого, что совсем недавно целовали промежность Илоны, а может потому, что изрекали ложь. Мертвые не отдают приказов. И накануне взрыва Куракину было не до того, он искал Макса Карданова... Впрочем, какое это имеет значение? Куракин мертв. И Атаманов мертв, хотя сам ещё не знает об этом: шевелится, пьет, доверительно кладет руку на плечо, говорит - горячечно и вроде бы искренне...
- Я отдам их тебе, да! Я прикажу - и этих скотов привезут в багажнике, ты можешь порезать их на куски... Мы вместе порежем их на куски! Вместе! Да... Хотя я слышал... Один умер от инсульта, а одного убили... Сломали шею! Так ему и надо!
- Так им и надо! - кивнул Фокин. Он вновь нырнул в волны опьянения и погружался все глубже и глубже. - Я слышал - и третьего убили. И тебя убили - тоже слышал... Может брешут?
Атаманов потер себе уши.
- Тебя развезло. И меня развезло. Сколько же мы выпили?
- Много. Пора по домам.
- Но ты оценил мою откровенность? Ты понял, что я твой друг?
- Оценил. Понял. А ты все понял?
- И я понял, что мы друзья. Давай поцелуемся...
- Давай.
Фокин уклонился от влажных, напоминающих гусеницы губ и поцеловал убитого им человека в щеку.
* * *
В гранитном зале атамановской дачи горел камин, желтые всполохи огня переливались в полированной меди жароотражающего экрана, горячий воздух приятно согревал озябшие руки. Хозяин сидел в кресле на медвежьей шкуре и длинной кочергой ворошил потрескивающие поленья.
- Их будет трое, - сообщил стоявший в стороне на каменном полу Ринат. В непротопленном помещении было прохладно и он пожалел, что снял пальто. Но не снять - означало проявить неуважение к хозяину.
- А нас четверо. Мы дадим им сделать основную работу, а потом вмешаемся и заберем все.
От Итальянца пахло дорогим одеколоном, Атаманов поморщился - то ли от приторного запаха, то ли от прямолинейной стратегии подчиненного.
- У тебя точная информация, что их трое? - недовольно спросил он.
- Стопроцентная! - Итальянец улыбнулся и тем вызвал ещё большее раздражение шефа.
- Справитесь? Наш друг в одиночку уже обламывал рога вам троим ...
Черные глаза недобро блеснули.
- Тогда он был нужен живым и невредимым! А сейчас... Что он сможет сделать после выстрела из засады?
- Ну-ну... - с неопределенной интонацией произнес Атаманов. - А кто остальные двое?
- Старая рухлядь - отставники. Говорить не о чем.
- Ну-ну, - с прежней интонацией повторил Атаманов. - Смотри, не ошибись. Где будет проходить операция?
Теперь уже Итальянец испытывал сильнейшее раздражение. Шеф явно считал его холуем и даже не пытался это скрыть. Он явно давал понять, что толстая и мягкая медвежья шкура не для него, не для него умиротворяющий жар камина, да и бриллианты на фантастическую сумму тоже не для него. Единственное, в чем ему не отказывают - в праве рисковать своей задницей и таскать каштаны из огня...
- Есть основания считать, что Евсеев где-то на французской Ривьере. Макар уже ищет его в Монако. А наш друг летит в Лондон. Мои люди его сопроводят. Я до последнего буду тут, постараюсь точно разузнать, что к чему .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133