- Один. Давай его сделаем?
Лобан согласно кивнул головой:
- Давай. Пусть знает, сука, где ходить.
Они синхронно развернулись на сто восемьдесят градусов, красиво развернулись, как в кино, и пошли навстречу неизвестному лоху. Лобан сперва засомневался, поскольку лох оказался громадным мужиком, не вызывающим желания затевать с ним драку.
Но Догоняйло уже выдвинулся вперед, надевая на руку тяжелый шипастый кастет, и Лобан, следуя приемам нехитрой тактики уличных драк, стал обходить мужика справа.
Тот остановился. Внимательно посмотрел на друзей.
- Здорово, ребята, - сказал он низким глуховатым голосом.
- Здорова моя корова, - остроумно ответил Догоняйло, подступая вплотную.
Лобан аж зашелся от смеха, аж за живот схватился. Но смотрел внимательно: Догоняйло мастерски работал кастетом - раз! И тыква потекла или совсем лопнула... А глупый мужик стоял себе, как баран, явно не понимая, что его ждет.
- Кто из вас Лобанов? - спокойно спросил он.
До Лобана не успел дойти смысл фразы. Он увидел, как Догоняйло и этот мужик одновременно дернулись, и в следующее мгновение раздался отчетливый тошнотворный хруст. Но хрустел почему-то не череп, а - рука. Рука Догоняйлы. Мужик держал её за предплечье, аккуратно сворачивая кисть в то время как сам Догоняйло корчился где-то внизу, захлебываясь в утробном вое.
- Ты - Лобан? - мужик встряхнул неестественно вывернутую руку.
- ...нееееее... - провыл Догоняйло.
Мужик отпустил кисть и взмахнул ногой, будто пенальти пробил. Бесформенная фигура отлетела к мусорным бакам и распласталась на мокрой мостовой.
- Здорово, Лобан! Я тебя давно ищу...
Мужик медленно надвигался, буравя его маленькими медвежьими глазами. Всем своим обликом он напоминал разъяренного, поднятого из берлоги медведя.
Лобан сунул руку в карман. Стволов они с собой не брали: зачем стволы на отдыхе? А вот перо он всегда таскал, на всякий случай.
Раздался щелчок, выкинулось из потного кулака мутное лезвие, но уверенности не прибавило: все равно что с обрезом одностволки против танка...
- Брось! - приказал мужик страшным голосом.
И Лобан бросил свою последнюю надежду.
- А ты не такой дурак, как кажешься, - похвалил мужик и у Лобана появилась надежда, что все обойдется. - Пойдем, поговорим по душам...
Железная рука вцепилась в подмышку, вздернула слегка, и как крюком подъемного крана потащила на огороженный квадрат стройки. Лобан скосил глаза вверх. Огромный мужик разглядывал его с отстраненной брезгливостью, как филин прижатую когтистой лапой крысу.
- Слышь, возьми бабки, - пошарив за отворотом куртки, Лобан выташил несколько смятых стодолларовых купюр. - Если мало, я ещё принесу...
Рука с деньгами судорожно шарила по кожаному боку мужика. Но тот предложением не заинтересовался.
Братва знает, что признаваться нельзя никогда и ни в чем. Но сейчас Лобан нарушил это непреложное правило.
Да. Да. Он все вспомнил. Да. И как рвал ей волосы, когда вместе с Мазом тащил в бойлерную. Да. Белый полушубок. Она не успела закричать. Да. Били по спине, груди, животу, он сам и бил. Нет, он не помнил, сколько раз. В почки. Да. В солнечное сплетение. Да, это он говорил ей: "на мужниных кишках висеть будешь." Да. Да. Он снял колготки, трусы, сапоги... Да. Он первым, потом Маз... Да...
Да. Лобан многое вспомнил. Каждое "да" сопровождалось тяжелым, как молот, ударом. В темноте пустыря лицо мужика казалось ужасающей маской смерти. Да. Да. Да. Лобан каждый раз падал в грязь, и каждый раз он его поднимал, и снова спрашивал. "А помнишь?.." Да! Да!.. Лобан давно распростился с собственными яйцами и почками, свободно болтались перебитые ребра, от дикой боли он несколько раз обоссал штаны и чуть не перекусил надвое язык. Да!! Да!!..
Но он хотел жить. Без языка, без почек, без яиц. Только жить. Он умолял.
А мужик казался таким же спокойным, как и вначале, он не орал и не дышал в лицо. Он размеренно выколачивал из Лобана жизнь, как пыль из ковра. Сам Лобан делал это много раз, но тогда он отнимал жизнь у других, а рядом одобрительно гудели дружки. Теперь жизнь по каплям забирали у него. Рядом никого не было, братва осталась далеко, Догоняйло отдает концы под мусорными баками, здесь только пустырь, луна и забитые сваи... И свежий чистый воздух, которым не надышишься...
- Не убивай... не надо, пожалуйста... - прохрипел Лобан, чувствуя, что ещё удар, и - все, конец, кранты. - Я больше никогда не буду. Я лучше отсижу сколько надо... Только оставь...
Мужик полез в карман. Лобан сжался. Но тот достал картонную пачку, извлек сигарету, бросил в рот, поднес зажигалку... Но не прикурил. Бросил короткий взгляд на бесформенное тело, пожевал сигарету.
- Ну и как? Тебе понравилось трахать мою жену? Что молчишь? Отвечай! Отвечай, а то хуже будет! И правду!
Каждому ясно, что правильного ответа тут не дашь. Да страшного мужика и не интересовал правильный ответ - его устраивал любой. И Лобан был не в том состоянии, чтобы выбирать, какое слово лучше.
- Да...
- Громче! Понравилось?!
- Да. Понравилось.
Мужик вздохнул, наклонился, одной рукой взялся за окровавленный подбородок, второй за затылок.
- Не надо! Не на...
Резкий рывок, хруст шейных позвонков и Дмитрий Лобанов перестал существовать на этом свете. Он лежал на животе, но лицо смотрело вверх, прямо на желтую луну.
Фокин вытер испачканную руку о куртку убитого, выпрямился, щелкнул зажигалкой. Но поднести огонек к сигарете не мог: сильно дрожали руки.
- Ладно, потерплю еще, - тихо сказал он и выплюнул изжеванную сигарету на изуродованный труп. - Осталось достать заказчика...
* * *
Фокин был возбужден и испытывал острый голод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133