Полной темноте вполне соответствовала такая же абсолютная тишина.
— Ты здесь? — взволнованно окликнул отец сына.
— Здесь! — отозвался тот.
Но вдруг оба замолчали, почувствовав удивление, на смену которому пришел леденящий душу ужас. Дело в том, что голоса здесь звучали как-то странно, отдаваясь звучным металлическим эхом.
Инстинктивно и отец, и сын вытянули вперед руки, и их пальцы встретились. Они бросились было друг к другу, но внезапно замерли: обоих приковал к месту испуг. Каждый из них хотел шагнуть — но вдруг обнаружил, что пол тут не горизонтальный, а наклонный.
Пардальян-старший быстро нагнулся и ощупал пол.
— Железо! — пробормотал он, распрямляясь.
Пардальяны попятились назад, поднимаясь вверх по наклонному полу, и шага через три наткнулись на стену. Стена тоже оказалась железной! Вокруг было сплошное железо! Их заперли в каком-то металлическом ящике!
Однако у самой стены пол был ровным; наклон начинался сантиметрах в тридцати от стены.
— Стой! Не шевелись! — распорядился отец. — Мы угодили в какую-то страшную западню. Но мне все-таки хочется понять…
Ветеран осторожно двинулся вдоль стены, громко считая шаги, чтобы шевалье слышал его. Начал он с горизонтальной части пола. Обойдя по периметру всю камеру, Пардальян-старший вернулся к шевалье; он насчитал двадцать восемь шагов: по восемь в длину и по шесть в ширину.
Железный ящик оказался не таким уж маленьким. Но старик не нашел ни скамьи, ни табурета — ничего из того, что обычно бывает в тюремных камерах; одни голые железные стены. И отец с сыном пришли к неутешительному выводу: их засадили в эту клетку, чтобы уморить голодом и жаждой.
При мысли о таком конце даже их отважные души наполнились страхом. Но каждый из них считал, что не имеет права усиливать муки другого, проявляя слабость. Чтобы подбодрить друг друга, они взялись за руки.
— У меня такое впечатление, — задумчиво проговорил Пардальян-старший, — что наш жизненный путь скоро завершится.
— Этого никто не может знать, — философски заметил шевалье.
— Не спорю. Я бы еще с удовольствием пожил. Но сейчас меня волнует один вопрос: что это за странный пол и почему он наклонный?
— Может, просто прогнулся под собственной тяжестью?.. Подождем, отец. Чего нам, собственно говоря, бояться? Голодной смерти? Да, это — штука довольно неприятная. Но мы можем ее избежать, когда окончательно убедимся, что нам грозит именно она.
— Это как же?
— Покончив с собой, — хладнокровно произнес шевалье.
— Да я бы с удовольствием, но — чем?! У нас ведь нет ни шпаги, ни кинжалов.
— И все-таки кое-что у нас есть…
— Это что же?
— Наши шпоры. Мои, например, очень острые, из них выйдут отличные кинжалы.
— Клянусь Пилатом, шевалье! У тебя порой возникают неплохие идеи!
Жан, не медля, отстегнул шпоры, сделанные, как это было принято в те времена, в форме довольно длинного стального стержня. Одну он протянул отцу, а вторую оставил для себя. Оба взяли по шпоре в правую руку и для надежности обмотали ремешками шпор запястья.
С этой минуты ни тот, ни другой не произнесли больше ни слова. Оба стояли, прислонившись к железной стене, всматриваясь в непроглядный мрак и вслушиваясь в полную тишину. Они не представляли себе сколько времени провели в этой клетке. Внезапно Пардальян-старший прошептал:
— Слышишь?
— Да… не двигайтесь и молчите.
Раздался негромкий шум, потом щелчок, будто заработал какой-то механизм. Щелчок донесся сверху, с потолка. И в тот же миг железный ящик озарился слабым светом. Потом свет стал ярче, словно зажгли вторую таинственную лампу, затем еще ярче. Уже можно было в деталях рассмотреть залитую ослепительным светом камеру.
Поначалу отец и сын глядели лишь друг на друга. Оба были растеряны, измучены, ошеломлены.
— Думаю, сейчас сюда ворвутся люди с кинжалами, — предположил Пардальян-старший.
— Похоже, что так… мужайтесь, батюшка!
— Стало быть, мы погибнем не от голода…
— Хвала Всевышнему! Где есть оружие, там есть борьба. А борьба — это жизнь.
Однако в металлическую камеру никто не врывался. Тогда узники пригляделись к ней повнимательней. И вновь они почувствовали болезненное удивление — предвестник ужаса. А потом в душах их будто открылись шлюзы, и их затопил панический страх. А дело было вот в чем.
Напрасно Пардальяны искали дверь, ту самую низкую дверь, через которую сюда проникли. Ее не было: видимо, с помощью какого-то механизма ее закрыли наглухо — так, что на гладкой металлической поверхности стены не осталось никакого следа.
Отец с сыном обследовали странный пол; в темноте им показалось, что он наклонный. И правда, горизонтальная полоска шла лишь вдоль стен, а за ее кромкой пол довольно круто уходил вниз. Таким образом, периметр стен очерчивал основание четырехгранной перевернутой пирамиды. Но грани этой пирамиды не сходились в центре; она была как бы срезана. В результате в середине ее получился четырехугольник. Его не закрывали ни металлические, ни каменные плиты. Там зияла пустота! Если бы узники, пойдя в темноте по наклонному полу, съехали вниз, они бы упали в эту дыру. Что же там было? Колодец? Бездна? Пропасть? Они решили выяснить это любой ценой. Вцепившись друг в друга, чтобы удержаться на покатом склоне, они подобрались к краю дыры. И тут их снова охватил ужас. Отец и сын переглянулись, и каждый заметил, что другой стал белее мела. Тогда Пардальян-старший прошептал:
— Мне страшно… А тебе?
— Отойдем к стене, — ответил шевалье.
Они вернулись на горизонтальную полоску. Что же так напугало наших смельчаков? Может, открывшаяся перед ними бездна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138