А Панигарола тем временем спустился в монастырский сад и зашагал к дальней тропинке, по которой любил прогуливаться.
Мы уже говорили, что Панигарола пользовался в обители неограниченной свободой. Он мог появляться и исчезать, когда ему вздумается. Обычно он ни с кем не общался: братия побаивалась Панигаролу, считая его знатоком оккультных наук.
Побродив по дорожке, монах опустился на лавку, склонил голову на руку и погрузился в размышления. Он не заметил, как наступила ночь, и встрепенулся лишь тогда, когда ощутил рядом чье-то присутствие. Возле него присел настоятель кармелитского аббатства, человек знаменитый и очень влиятельный; многие считали его истинным праведником.
— Вы в раздумьях, брат мой? — улыбнулся старец Панигароле. — Нет, нет, вам не нужно вставать передо мной!
— Монсеньор, — произнес инок, — я и в самом деле размышляю. Размышляю о том, что скажу завтра парижанам.
— Только это меня и интересовало, — ласково промолвил аббат. — Не буду вас отвлекать, брат мой. Я распоряжусь, чтобы все викарии и кюре обязательно были завтра на вашей проповеди в Сен-Жермен-Л'Озеруа… А еще я сообщу в Рим, что настал урочный час… Но разрешите, брат мой, кое-что посоветовать вам…
— Я с радостью выслушаю вас, монсеньор.
— Слова, с которыми вы завтра обратитесь к своей пастве, должны быть очень четкими и ясными. Ведь в храме будут не только обычные прихожане, но и лица духовного звания. Вы же понимаете: наши милые кюре не отличаются большим умом. Им необходимо внятно растолковать, что именно они обязаны делать. В общем, брат мой, они должны получить от вас недвусмысленные инструкции. Ибо души священников, так же как и сердца других наших сторонников, объяты благородной страстью к борьбе с еретиками. Но святые порывы верных сынов Церкви были грубо подавлены. И теперь многие боятся сказать вслух то, что думают. Нужен сигнал… и заслышав трубный глас, истинные католики возьмутся за оружие… А призовете их к этому именно вы!
— Не сомневайтесь, монсеньор: я сделаю все, что в моих силах, — поклонился Панигарола.
— Значит, — проговорил аббат, поднимаясь, — надо ждать великих свершений. Благословляю вас, брат мой…
Настоятель перекрестил опустившего голову инока и заспешил прочь. Панигарола же зашагал туда, где жили послушники. Их комнатки отделяла от монашеских келий стена с низкой дверью. Панигарола прошел через нее, миновал двор и оказался возле маленького домика. Там, в небольшой комнатке, где мерцал неяркий светильник, крепко спал малыш. Инок замер у его постели и долго глядел на мальчика. По щекам Панигаролы струились слезы; подавляя рыдания, он тихо говорил:
— Мое дитя… О, мое дитя! Если бы ты был дорог ей! Тогда, возможно, она бы относилась лучше и ко мне!..
На другой вечер святой отец Панигарола появился в храме Сен-Жермен-Л'Озеруа. Послушать монаха прибыл сам архиепископ Парижский. Епископы Вигор и Сорбен де Сент-Фуа, королевский исповедник, каноник Вильмюр и церковный капитул в полном составе, аббаты, священники и викарии из всех приходов — почти три тысячи духовных лиц собрались в обширном соборе, двери которого заперли перед началом службы. Из мирян в храм смогло попасть не более двух десятков человек, среди которых были герцог де Гиз, маршал де Таванн, канцлер Бираг, герцог де Невер, маршал де Данвиль, прево Шаррон, оружейник и ювелир Крюсе, мясник Пезу, хозяин книжной лавки Кервье и поэт Дора.
Кроме того, у самого входа теснились предводители отрядов вооруженных горожан, сотники и даже десятники; их тоже пригласили на эту проповедь.
Пока гремел голос Панигаролы, никто, казалось, не смел вздохнуть. Но когда монах замолчал, присутствующих внезапно охватила дрожь. Однако все мирно разошлись… И тогда из-за колонны выскользнула дама; никем не замеченная, она весь вечер внимательно наблюдала за происходящим. Это была королева Екатерина Медичи. Ее пылавшие ненавистью глаза нашли Генриха де Гиза, еще не покинувшего храм, и она злобно прошипела себе под нос:
— Герцог де Гиз истребит гугенотов! Однако чего не бывает в сражении! Господь милостив — и, возможно, меткий удар какого-нибудь подлого еретика или доброго католика навсегда лишит нас общества герцога де Гиза. А короля и устранять не нужно — он сам скоро отправится на тот свет. И тогда мой обожаемый сын Генрих унаследует французский трон!
Королева стремительно вышла из храма, села в поджидавший ее экипаж и в сопровождении эскорта из нескольких дворян уехала в Лувр.
Назавтра, вдохновленные примером Панигаролы, все парижские проповедники яростно обличали еретиков. Толпа выплескивалась из храмов на улицы, громко понося гугенотов.
Те несколько встревожились, видя, как вновь разгорается ненависть, которую уже считали навсегда угасшей. Но король по-прежнему каждый день приглашал протестантских вельмож играть с ним в мяч; с Колиньи же Карл IX вообще не расставался и на охоту ездил только в окружении гугенотов. Так, что мало-помалу страхи рассеялись.
К тому же все были заняты подготовкой к свадьбе Маргариты Французской и Генриха Беарнского.
Глава 10
ВСЕОБЩЕЕ СЧАСТЬЕ
Пришло время, дорогой читатель, когда, подобно путнику, медленно поднимающемуся по крутому склону, нам следует остановиться, перевести дух и оглядеться вокруг. Писатель вполне может сравнить себя с опытным шахматистом: прежде чем двинуть в бой фигуры на доске, он должен оценить позицию каждой из них и взвесить все шансы на успех. Но, заметим, путешественник или шахматист могут руководствоваться только собственной волей, скромный же повествователь вынужден лишь наблюдать за словами и поступками других людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138