Иногда выбирались сами: сажали Яну за руль и толкали с Прохором машину. Пару раз нас дергали грузовик и трактор… Но таки выбрались на бетонку. На ходу перекусили.
Затем я применил простую тактику, добрым словом поминая капитана Ломтева за его работу с картой. Загодя, перед постом, выбирал грузовик побольше, а еще лучше с прицепом или двойную фуру – благо их теперь много по дорогам страны шляется, и, в зависимости от того, с какой стороны шоссе располагался пост, прятался за тот или другой борт прикрытия…
«День клонился к вечеру». Хорошая, мирная такая и уютная фраза. Но для нас приближающаяся ночь увеличивала опасность. К тому же мы вымотались, стали терять бдительность. Дошло до того, что один пост проскочили без всякой маскировки.
В общем, стало ясно, что с машиной пора расставаться.
В милом городке под названием Липки я разыскал вещевой рынок, воткнул на стоянке нашу боевую краденую колесницу между двумя «Нивами», оставив ключи в замке, и мы пошли на автобусную станцию. Ехать оставалось около пятидесяти верст.
Когда мы взяли билеты, денег хватило только-только на три чашки кофе и три рогалика.
В автобусе Яна сразу уснула, склонив голову Прохору на плечо, и было жалко будить ее на конечной остановке.
Мы вышли. Весь народ из автобуса мгновенно растворился по своим дорогам к своим домам. Было темно и холодно, одиноко. В небе, равнодушно прощаясь, мерцали звезды, прятались за тучи.
– Куда ты завел нас? – Яна, зябко дернув плечами, застегнула куртку и подняла воротник.
– Кабы знать… Попутку надо ловить.
– А расплачиваться чем будешь? – Прохор притопывал ногами, как сторож на морозе. – Да тебя и не посадит никто – вылитый бандит.
– Тихо, ребята, – я услышал еще дале
кий, но явно близящийся шум трактора.
Мы замерли в надежде. На что? Нас трое, даже в «Кировец» всем составом не влезем.
Но, стало быть, везет не только дуракам и пьяным: за деревьями в поле показался радостный свет фар, и нам подали великолепный экипаж – работягу-трактор, запряженный в громадную телегу с соломой.
Мы помахали ему, он остановился. Тракторист приглушил двигатель, спрыгнул к нам – молоденький совсем парнишка, допризывник.
– Ты куда так поздно? – спросил я.
– Да в «Ключики», – охотно, будто только и ждал этого вопроса, отозвался он. – И правда, припозднился. Закурить найдется?
– Ты нас до поворота на «Бирюкове» не захватишь? – Паренек показался мне славным, и я рискнул назвать конечную точку нашего отступления.
– А чего ж – нет? Захвачу. ГАИ здеся не бывает.
Мы закурили, стоя в свете тракторных фар, дивясь на наши длинные тени и обласканные мирным рокотом приглушенного дизеля, смешанным запахом масла, солярки, соломы. Впервые стало спокойно на душе, что-то разжалось в ней колючее. А может, просто навалилась усталость в конце пути, когда все все равно и даже опасность прячет в норе свою змеиную голову.
– А ты мне знакомый, – вдруг сказал паренек Прохору. – Я тебя по телевизору видел. В Белом доме, на трибуне.
С каждой его фразой Прохор отступал на шаг, пока не растворился в темноте. Паренек рассмеялся:
– Да ты, мужик, не волнуйся. Мы с батяней – за красных. – И тут же честно уточнил: – Правда, маманя наша пока за белых. Но мы ее перевоспитаем. Поехали, что ли? Ты, дамочка, в кабинке, а вы – наверх. Заберетесь?
– Заберемся, – сказала Яна. – Я на сене поеду.
– Да где ж я тебе его возьму? – удивился паренек.
– А это что? Целая телега. Тебе жалко, да?
– Так это же солома!
– Большая разница! – фыркнула Яна.
– Это как кому, конечно, – рассудительно не согласился паренек. – Коровы вот разбираются.
– Я ж не корова!
– Не корова, – опять засмеялся он, – больше на козу похожа. Упрямая, видать, бодучая.
Прохор тоже неосторожно рассмеялся, и Яна тут же влепила ему:
– А вот этот, с трибуны, козел, да?
– Ну, – уклонился парень, – кто его знает… По виду сразу не скажешь. Поехали, что ли?
Прохор нащупал в соломе веревку, кряхтя, взобрался наверх, протянул Яне руку. Я сложил ладони в замок, подставил ей «ступеньку». Она легко взлетела наверх… и тут же обрушилась мне на голову, потому что козел Прохор не сумел поймать ее руку…
…Урчал трактор, бежал впереди него свет фар, скрылись за облака звезды, телега плавно колыхалась, как корабль на мерной волне.
Мы чурками блаженно лежали на соломе.
– Какие звезды! – мечтательно произнесла Яна, задумчиво глядя в небо.
Сейчас что-нибудь отмочит.
– Какие тебе звезды? – ворчливо пробормотал Прохор. – Где?
– Там… – романтично протянула Яна. – Там… за облаками. Скажешь их там нет? Слушай, Проша. – Она так стремительно села, что едва не свалилась с телеги. – Будь другом – пройдись немного пешком. Километров двадцать, а? Я так по мужу соскучилась! – Она умоляюще прижала руки к груди. – Оставь нас наедине. Я одарю его своей любовью, и он, обласканный сверх меры, заснет глубоким сладостным сном, приклонив свою седую, не раз битую голову на мою белоснежную грудь, а? Красиво? То-то. – Уже другим тоном, в форме приказа: – А ну слезай, а то пристрелю…
– Кстати, – спросил я, – ты пистолет из бардачка забрала?
Яна ахнула и промолчала.
– Корова!
– Стало быть, так, – покорно согласилась она. – Или коза.
Зря, конечно, я на нее собак спустил, моя ведь вина… Я взял ее за руку, она вздохнула.
У поворота на «Бирюково» мы слезли с телеги. Точнее, свалились – ноги уже не держали.
– Как тебя зовут? – спросил я парня.
– Ковалевы мы. Семен Михалыч…
– Ну, спасибо тебе, Михалыч, выручил. Расплатиться нам с тобой нечем. Не при деньгах еще. Но, может, и мы когда тебе сгодимся.
– Может, и сгодитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26