И упал он хорошо – свалил сервировочный столик с чашками и кофейником и стул. Я сбросил на пол и его любимую вазу.
– Не вставай, Проша.
Решительно распахнул дверь. На площадке двое, вооруженные, в форме; за их широкими плечами – кто-то в штатском, рука в кармане плаща.
– Русаков? – Ладони плотнее обхватили рукоятки автоматов.
Я дружелюбно, понимающе, без опаски сделал шаг назад:
– Заходите, ребята. Как раз с ним разбираюсь, – и демонстративно потер костяшки правой руки.
Мы вошли в комнату. Картина была убедительной. Прохор успел размазать кровь по лицу, корчился на полу среди разбитых и разбросанных из чемодана вещей.
– Вы за ним, что ли? Не отдам, ребята, – я первый. – Я по-хозяйски достал из бара бутылку, разлил водку по фужерам.
– Добро, – сказал штатский, хлопнув водки и пнув Прохора носком ботинка. – Из коричневого красного сделал. Спроси его за одно – где Серый? Он должен знать, корешуется с ним.
– Серый – это который? Не сыщик Сергеев из областного управления?
– Ну! Он самый. Предатель. Мокрушник. К нему особый счет.
– Спрошу, – пообещал я многозначительно. – Все равно вопросов много.
– Звякни тогда, не посчитай за труд. – Он протянул мне карточку.
Я мельком взглянул на нее, сунул в карман.
– Могу, стало быть, с тобой на «ты», капитан? Я полковник.
– Виноват. – Он разочарованно задержал горлышко бутылки над фужером.
– Да брось ты, – отмахнулся я. – Одному делу служим.
Горлышко радостно накренилось, облегченно забулькало, торопливо выливая в стакан остатки водки.
Я наклонился над Прошей.
– Вы его сами доставите?
– Доставлю, – я усмехнулся.
– Вы на колесах? – Капитан вытер ладонью рот и достал сигарету.
Я долгим взглядом, настойчиво посмотрел ему в глаза, чтобы понял.
– А зачем мне в данном случае колеса? Мне его далеко не провожать. До набережной.
– Добро. – Капитан загасил окурок, ткнув его в ножку опрокинутого стула, поправил под мышкой кобуру, переложил в нее пистолет из кармана. Лох какой-то. – Кто это вас так обработал?
– Да наши, в суматохе. Я ведь там был, в Доме. – Я сделал жест, будто выдвигаю из нагрудного кармана книжечку. – Свой среди чужих.
– Понял. Давай, своди счеты. Дави их, гадов. А мы попробуем еще разок к Серому завернуть на квартиру. Не застанем, так с бабой его поиграем, ножки ей раздвинем. Она того стоит, хороша стерва! Верно, парни?
Парни потоптались, промолчали.
– Не советую! – Я сгреб рубашку на груди Прохора, приподнял его и бросил в кресло. – Вот это не советую. Я с Серым не работал, но наслышан. Про него врут, что он первым не стреляет.
Капитан храбро ухмыльнулся:
– Отстрелялся Серый. Пощады ему не будет. Ну, бывайте, полковник. Спасибо за угощение.
– Бывайте, ребята.
Я закрыл за ними дверь.
– Умывайся, быстро. Рубашку смени. Я пока Яне звякну. У вас во дворе свободная тачка найдется? Чтоб хозяин в отъезде был.
– Звони скорее, Леша. Пусть она хоть у соседей пересидит.
– Ты Яну не знаешь? – Я начал набирать номер. – Она сама их изнасилует. В извращенной форме притом. Так что насчет машины?
– Колька-слесарь. Запил опять, машина во дворе. Но ключей же у меня нет.
– У меня тоже, – усмехнулся я. – Вот беда-то. Ай-ай-ай! Яна? Здесь Серый…
– Где ты шляешься? – завопила Яна.
– В гареме одного пахана гужевался. Не ори, слушай. Сейчас к тебе приедут менты. Спросят про меня. Ответишь: только что звонил… Нет, не только что, – быстро поправился я, – полчаса назад. Едет домой. Потяни время, чтобы тебя не обидели. На крайний случай – в спальне, знаешь где, газовый пистолет. Я сейчас буду. Собери свои вещи. В одну сумку. Сумку на виду не держи. Все поняла? Стало быть, жди.
Яна еще виртуозно материлась (это она тоже умела, недаром же дело с компьютерами имеет, правда, какая тут следственно-причинная связь, убей Бог – не знаю), но я уже бросил трубку. С удовольствием бы послушал, обогатил бы свой скудный арсенал, но, к сожалению, некогда. Всегда мне на хорошее, приятное и полезное дело не хватает времени. Яна так считает. И, видимо, поэтому перманентно со мной разводится, каждый раз начиная жизнь с нуля и азартно возвращаясь к ранее достигнутому. Сейчас наши отношения находились в стадии прочного содружества.
– Поехали, Проша. Отвертку захвати.
Он отыскал отвертку, сунул ее мне и принялся увязывать здоровенную стопку книг.
– Ты что? – заорал я. – В Переделкино собираешься?
– Как же, Леша? Они все с дарственными надписями авторов, моих бывших собратьев по перу. Тут Окуджава, Астафьев, Бакланов и. иже с ними.
– Подумаешь, ценности нетленные…
– Ты не понял, – шмыгая носом, глухо пояснил Прохор. – Это я на помойку вынесу.
Машинка у Кольки-слесаря та еще была – лет двести ей, не меньше.
Я повозился со стеклом (Прохор суетился рядом, пыхтел, вырывал у меня из рук отвертку – помогал, стало быть) и наконец отжал его, просунул руку внутрь. Прохор нервно хихикнул: машина была не заперта. Более того – вся завалена винно-водочной тарой. Во дурак Колька: сдал бы посуду и купил новую тачку, да на сдачу еще бутылку бы взял, для нового почина. На гараж.
И с зажиганием возиться не пришлось – слесарь, стало быть, частенько ключи терял и потому предусмотрительно вывел необходимые проводки на панель. Хороший парень, душевный.
Я выгреб из салона на асфальт всю Колькину валюту – на ее заманчиво призывный звон отделился от темной стены какой-то отважный абориген, измученный бессонницей.
– Э, мужики, это Коляхина тачка. Угоняете, что ли?
– Была Коляхина, теперь, стало быть, его, – я кивнул на Прохора.
– Неужто купил? – Абориген недоверчиво поскреб затылок, уставился на «дурака-клиента», ухмыльнулся, сообразив и свою выгоду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26