Добрались до усадьбы. Выпрягли лошадь. Ввалились – голодные – на кухню.
– Ну вот, – сказал Прохор. – Избаловал ты ее. Распустил. Потакаешь капризам. Позволяешь ей твоих друзей оскорблять, А плита у нее холодная, и воды в рукомойнике нет, передник валяется в неположенном месте…
Прервал его ябеды вернувшийся с вербовки Саныч, похвалился:
– Пятерых бойцов набрали, семь стволов общим счетом, шестьдесят патронов, да кое-что в резерве имеем. Разнесем Махнотино войско! А где Яна? Покушать бы…
– А разве она не с вами? – ужаснулся Прохор.
Вот оно, стало быть!
Я сорвал со стены ружье и патронташ, выбежал во двор и вскочил на белого вороного коня.
– Ты куда? – ухватил меня за ногу Саныч.
– За Яной!
– Да вот же она, – он кивнул на ворота, в которые важно вплывала Яна – сумка через плечо, руки за спиной – довольная!
Я упал с лошади, побежал ей навстречу. За мной семенил Прохор.
Яна шла ко мне, улыбаясь. Что-то предвкушала. Но явно не то, что я ей готовил.
– Где бегала, душа моя? – ласково спросил я.
– Ты полегче, вежливей, – пригрозил мне Прохор.
– Закрой глаза, открой рот, – сказала Яна. – И протяни руку.
В мою послушную ладонь лег тяжелый, согретый Яниным теплом, пистолет капитана Ломтева.
Я взял его, покачал на ладони, сунул в карман куртки. Переглянулся с Санычем. Тот сломил хворостину и кивнул мне на скамью у крыльца.
Яна сразу все поняла, стала отступать, делая тщетные попытки прорваться под защиту Прохора.
Я схватил ее и уложил на скамью вверх попой, придавил, чтобы не брыкалась.
– Я же для нас старалась! – орала Яна. – Дядь Сань, я так тебе верила!
– Ты посмотри на меня, – я склонил голову.
– Что ты врешь? – извивалась Яна. – Тыуже был такой утром. Седина тебе идет! Да, Прош?
Саныч сунул мне хворостину:
– У меня рука не поднимется.
– Брюки снять?
– Да какие это брюки? Видимость одна.
Я занес над Яной карательную лозу. Но на руке повис Прохор.
– Палач! – орал он. – Не смей унижать женщину! Лучше убей меня!
– Помилуем? – спросил Саныч. – А то он за топор схватится. Я боюсь.
Яна поднялась со скамьи, одернула куртку, обняла Прохора:
– Спаситель благородный! – И поцеловала его.
Прохор зарделся, у него подкосились ноги.
– На, мой хороший, – Яна протянула ему сумку. – Я тут на наши с тобой нищенские зарплаты гостинчик в городе собрала. Мы им сегодня в баньке поужинаем. Вдвоем. Интимно. При свечах… Однова, стало быть!

– Дожать надо остальных, – настаивал я, когда мы обсуждали личный состав наших вооруженных сил. – Всю округу поднять.
– Мнутся, – сказал Андрей. – Не решаются. Боятся: нас не трогают, и мы не тронем,
– Ну-ну. – Я знал, какой им сюрприз ниже пояса врежу, если смогу, конечно. – Этим я сам займусь. Как у тебя с проявкой негатива?
– «Дезу» твою запустил. Очень эффективно. Почти все отделение отсеял. Четверо сотрудников осталось: начальник горотдела и его замы: по оперативной работе (это наверняка «нет»), по матобеспечению, по работе с личным составом и начальник паспортного стола.
– Капитан Ломтев, никак?
– Никак.
Скоро встретимся, капитан, скоро я верну тебе твой пистолет. С хорошей нагрузкой.
– Теперь вот что… – Я разложил на столе обрывки бумажки, которой Саныч в гневе швырялся в толстенького рэкетира. – Здесь название фирмы и ее банковские атрибуты. К тебе, Андрей, такая просьба – срочно по этим данным установить адрес фирмы и уточнить ее владельца. Кстати, Проша, ты ведь хорошо учился в школе, что такое «Джоббер»?
– Если коротко, то – посредник.
– Вот именно, так я и думал. Все, разбегаемся.
– А мы? – в унисон спросили Яна и Прохор.
– А вы гостинчик свой кушайте. В баньке. Я отстраняю вас от работы. По служебному несоответствию. Из-за утраты доверия. Давно вас подозревал.

У двухэтажного здания с рекордным числом вывесок на фасаде Саныч затормозил свою телегу, груженную набитыми всякой дрянью мешками, обмотал вожжи вокруг дерева.
Я соскочил с воза и привел себя в порядок: одернул телогрейку, поддернул голенища сапог и, приподняв кепчонку, разгладил слежавшиеся под ней волосы. Трехдневная щетина на щеках довершала мой карнавальный имидж.
– Пошел, стало быть.
– Особо не торгуйся, – напутствовал меня Саныч. – Но и в убыток меня не вводи – разницу из жалованья вычту, так и знай.
По информации Андрея, «Джоббером» владел, конечно, Махнота. Его резиденция – в престижном пригороде, но мне там пока делать нечего, а вот офис – спрятался здесь, в этом респектабельном особняке, среди других подобных контор. Посредники, стало быть…
С охранником при входе проблем не было, я указал на груженую телегу, похвалился товаром и, беспрепятственно войдя в здание, для начала поднялся на второй этаж. Все «комми» так делают – сверху вниз идут.
Пошел по комнатам:
– Здоровьичка вам, господа-товарищи. Не желаете картошечки – без всяких нитратов, на натуральном навозе, недорого? И молочко неразбавленное, с утренней дойки – самое в нем здоровье. Для любителей самогончик-первачок найдется. Хлебный, – и записывал в блокнотик желающих отовариться.
Так и ходил, и везде мне были рады. Лишь в одну комнату не пустили – с табличкой «Джоббер» на двери и с кодовым на ней замочком. Только чуть приотворили, чтобы послать меня с моей картошечкой подальше. К чипсам, видать, привыкли. Но я не обиделся (тем более от меня им урон покруче готовился), взгляд в эту комнату успел кинуть – контора конторой, даже скучно: сейф, полки с регистрами, компьютер, голые девки по стенам, кофеварка и сигнализация на зарешеченных окнах. А чего ей здесь караулить? Скрепки-кнопки, стало быть?
Я еще чуток побродил по зданию, полюбовался интимным уголком отдыха для руководителей контор и, стало быть, их секретарш – в виде сауны и скромного бара с диванчиками по стенам и с пальмами в дубовых огуречных кадках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26