Такие ребята ласковы со слабыми и обиженными, но жестоки к подлецам.
– У тебя связь с Москвой есть? – кивнул я на телефон.
– Да, по коду. Звони. Нам выйти?
Я покачал головой.
– Необязательно. А вот то, что мне нельзя светиться, – это учти.
– Это я сразу учел, – улыбнулся Андрей.
Я ж говорю – клеймо на мне.
Я набрал номер:
– Витек? Здесь Серый.
– Я рад, что ты жив, – серьезно сказал он.
– Я тоже. Скажи, ты по-прежнему все знаешь?
– И горжусь этим.
– Тогда отгадай: есть у нас от министерства садовые участки для сотрудников в Кирилловке?
– Хочешь дачку строить?
– Стало быть, мечтаю. На покой пора, хочу козу завести – рогатую.
– Есть такой садовый коллектив, «Защитник» называется. Местечко неплохое: лес, озеро, рядом совхоз, то бишь – по-нынешнему АОЗТ – значит, с навозом будешь. Это в семи верстах от Уваровки, знаешь?
– Уваровка? – повторил я, уточняя.
– Отсюда автобус в нее ходит, – шепотом подсказал Бирюков.
– А ты вообще-то где? – небрежно поинтересовался Витек. – А то тебя многие спрашивают.
– Все ты знаешь, Витенька, это правда, стало быть. А вот, где Серый, не узнаешь никогда. – И я положил трубку.
Мы обговорили еще кое-какие детали и собрались восвояси.
– А на кой тебе этот «Защитник»? – обратной дорогой спросил Саныч.
– Я пистолет там забыл. Надо забрать – дедово наследство.

На ферму мы вернулись в самый разгар битвы: Яна успешно сражалась с плитой, а Прохора мы отыскали под обрушившейся на него поленницей. Он был по пояс мокр (воду таскал), грязен (навоз убирал) и весь в синяках (это тоже понятно). Стал доказывать нам с намеками, что поленница сама по себе обвалиться никак не могла, что это чей-то злостный происк, Яна эти намеки проигнорировала. Стало быть, неспроста.
Мы пообедали, я занял у Саныча денег на дорогу и стал собираться.
– Отложить никак нельзя? – огорчилась Яна.
– Самое время сейчас. Спокойно пока, стало быть.
Я щедро раздал своей команде оперативные указания, поцеловал Яну и уже до темноты прятался в канаве напротив садового участка ревнивого красноглазого «фазендеро» Шурика, который со товарищи бил меня в автобусе и забрал, сволочь немытая, мой пистолет.
Жизнь в этом «Защитнике демократии» по осеннему времени не шибко бурлила. Многие уже съехали, а те, что еще держались, сидели в основном по домам, топили печки, стучали молотками и пили водку.
Я внимательно изучил подходы к даче, наметил пути отхода, разобрался в планировке дома. Стал мерзнуть – к вечеру засвежело, и подстеленная Санычева телогрейка уже не спасала. Ладно, зато комаров нет.
Незадолго до возвращения Шурика со службы его верная супруга выпустила из дома мужика, и тот, шумно прошагав мимо меня, освежив вечерний воздух перегаром, скрылся в доме напротив. Да, если Шурик и в самом деле ведет отстрел любовников своей жены из моего пистолета, у меня будут проблемы с патронами. Тем более что их всего два в обойме оставалось…
Немного позже – вот это удача! – Шурикова супруга снова появилась на крыльце, одетая «на выход», не иначе в город намылилась, мало ей, стало быть, местных кобелей.
Я пригляделся к ней, когда она, «дыша духами и туманами», направилась к воротам «Защитника» – ну вот ничего в ней нет: ни кожи, ни рожи, ни шарма. Загадка природы, стало быть. А Шурик страдает. Сокол ясный…
Мне уже надоело его ждать, я замерз до дрожи, плюнув на конспирацию, несколько раз вставал и прохаживался вдоль штакетника, пытаясь согреться…
Ну вот он – здрасте! Пьянее пьяного. Упал, бедный. Поднялся, опять упал, перебирая планки забора, добрался до калитки, ввалился в нее, пошел на четырех к садовому крану, подставил голову под струю воды. И все – четко, отработанно.
Пришел в себя быстро, встал на ноги, содрал с веревки какую-то тряпку, вытер голову. Поднялся на крыльцо, довольно споро попал ключом в скважину, вошел, зажег свет.
Я видел в окна, как он бродил по дому, пил чай, наконец стал раздеваться и исчез – стало быть, плюхнулся в постель.
Надо еще выждать. Чтобы его хорошо забрал сон. Я, уже не таясь, закурил, поглядывая на освещенное окно. Под ним стоял словно специально забытый для меня стул. Я хвачу им по стеклу, нырну в комнату и… А вот и нет, совсем по-другому. Что я буду стекла бить, когда Шурик дверь-то не запер.
Все, пора. Скрипнула под моей ногой ступенька крыльца, скрипнула входная дверь, за ней еще одна, – в жилую комнату. Здесь все скрипело. Только кровать под Шуриком помалкивала – так он ее придавил. Рядом с кроватью – больничная тумбочка. На ней фонарик и мои часы, именные, еще от МВД СССР. А в тумбочке (дверца, конечно, тоже скрипнула), а в тумбочке – мой «вальтер».
Я взял его, тщательно обтер висевшим на спинке кровати полотенцем, вынул обойму – так и есть, один патрон. Да один в стволе. Снова загнал обойму в рукоятку.
На душе – прямо весна расцвела!
Я подошел к окну, задернул штору, вернулся. Шурик спал на животе, свесив голову с кровати, похрапывал. Я не дал себе воли, не пустил воспоминания в ход – иначе тут же разбил бы его затылок добротной девятимиллиметровой пулей. Я просто ткнул стволом его в ухо и сказал:
– Вставай, Шурик, пора!
Профессионал – среагировал мгновенно: вскинул голову, рванулся к стене, прижал к груди подушку.
– Все? – спросил я. – Не густо.
– Ты кто? – хрипло, испуганно, не отводя глаз от дырки ствола. – Что надо?
– Да я за своей пушкой пришел.
– А! Забирай, конечно. Не возражаю. Что еще?
– А что у тебя еще есть?
– Оружия больше нет, оно в части,
– Жилет? Наручники? РП?
– В шкафу. – Он судорожно притиснул подушку к жирной груди. Дурной, я ведь, если что, в голову буду стрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26