Женщина не отвечала, ее дыхание было судорожным.— Мне плохо, — шептала она.Ни Констанция, ни король Пьемонта Витторио не слышали грохота канонады, не слышали криков вокруг дворца. А там двигались солдаты, лошади тащили тяжелые пушки, на горизонте пылало несколько селений. Маркиз Лоренцетти вбежал во дворец.— Я хочу видеть короля, — сказал он, обращаясь к дворецкому, — немедленно позовите его!— Король никого не принимает, — ответил дворецкий.— Тогда я сам пойду к нему.— Не ведено пускать! — дворецкий хотел загородить дорогу, но разгневанный маркиз отшвырнул пожилого мужчину и направился наверх, туда, где была спальня Констанции.Услышав шум, король оставил свою возлюбленную и вышел из ее спальни.— Маркиз?! — воскликнул король.— Да, ваше величество, это я. Французы все ближе и ближе, завтра они будут в Риволи. Так что надо спешно эвакуироваться. — Да? — как бы думая о чем-то своем, обронил король. — Спасибо, маркиз, что предупредили.— Ваше величество, поспешите, иначе будет поздно.— Да-да, маркиз, — король прислушивался больше не к тому, что говорит маркиз, а к тому, что происходит в спальне Констанции. — Извините, маркиз, я очень занят, — король резко развернулся и скрылся за дверью.Маркиз пожал плечами.— Кто это приходил? — спросила Констанция.— Маркиз Лоренцетти, — ответил король, всыпая в ванну белый едкий порошок.— Что он хотел? — морщась от удушливого запаха, спросила Констанция.— Он говорит, что французы завтра могут быть в Риволи.— Французы в Риволи! — воскликнула женщина. — Боже, а что же будет с нами?!— Не волнуйся, я тебя спасу.— Но как, как, Витторио?— Не волнуйся, дорогая, вот только примешь ванну, я наложу маску, спеленаю тебя, а потом сразу же отдам распоряжения, начнем эвакуацию.— Боже, как это ужасно! Почему они дошли до Риволи?Король пожал плечами.— Не думай об этом, дыши как можно глубже.— Ты сумасшедший, — прошептала Констанция уже который раз за день.— Да, возможно, но я, тем не менее, люблю тебя и не представляю свою жизнь без тебя.— Любишь, не любишь, какая разница? Французы захватили Пьемонт, а ты говоришь мне о любви.— Ну и что? Они могут захватить всю землю, а я, Констанция, буду продолжать любить тебя.— Это ужасно, Витторио, ты даже сам не понимаешь, до какого безумства дошел.— Это неважно. Не разговаривай, дыши ртом, вдыхай этот пар, доктор говорит, что он очень целебный.— Я сомневаюсь, что меня вообще что-либо может спасти.— Я, Констанция, спасу тебя.Через час, когда вода в ванной уже остыла, король бережно вытащил Констанцию и на руках перенес в постель. А затем принялся обмазывать ее тело серой мазью и укутывать тканью.— Как ты себя чувствуешь, тебе легче?— Да, — заскрежетав зубами, ответила Констанция, — мне легче. Иди отдавай распоряжения, пусть из твоего дворца все увозят, а самое главное, пусть заберут картины.— Еще будут какие-то пожелания? — осведомился король Витторио, с улыбкой глядя на Констанцию.— Пока нет.— Значит, дорогая, твои дела пошли на поправку, ты начинаешь разговаривать, как и прежде.Король привязал Констанцию, а сам, собрав охрану и челядь, быстро стал отдавать распоряжения.— Карета с наследником уедет первой.— Нет, — воскликнула королева, — я хочу уехать вместе с тобой. Король зло сверкнул глазами, и королева замолчала.— Скажи моему сыну, пусть собирается. Королева поклонилась и покинула гостиную. Эвакуация проходила впопыхах, бралось только самое ценное, самое дорогое.— И приготовьте для меня большую карету.— Слушаюсь, ваше величество, — сказал дворецкий, — распоряжение уже отдано.— Хорошо, — крикнул король, вбегая на второй этаж туда, где он оставил Констанцию.Та лежала с открытыми глазами, она выглядела так, будто ее распяли на этой большой белоснежной кровати.— Ну что там? — спросила она, прислушиваясь к грохоту далекой канонады.— Да ничего, дорогая, все нормально. Я отдал распоряжения и на рассвете мы покинем Риволи.У королевского дворца собирались разрозненные остатки разбитых полков, беженцы. Весь подъезд и вся центральная аллея были запружены повозками убегающих крестьян, истошно ржали лошади, мычали коровы, блеяли овцы. А на горизонте все ярче и ярче пылало зарево. Крестьяне испуганно оглядывались.— Это наше селение горит! — кричал седоусый мужчина.— Да, да, наше, а вон там горит другое селение, люди из него ушли еще вчера, там остался только священник, — говорил седоусый, — он не захотел уходить.— Да, у вас в селении хороший священник. Вдруг какая-то женщина истошно завопила:— Это все она, она! Шлюха, королевская шлюха виновата, из-за нее король потерял голову!— Шлюха! Шлюха! — подхватило сразу же несколько голосов.Король плотно прикрыл окно и задернул тяжелые шторы.— Что они кричат? — чуть-чуть приподнявшись, спросила Констанция.— Они обезумели от страха, вот и орут.— Нет, по-моему, они кричат, что все произошло из-за меня.— Да нет же, нет, Констанция, успокойся, все произошло из-за меня.— Вот видишь, и они, весь народ обзывает меня королевской шлюхой.— Да будь они неладны все! Для меня ты самая дорогая и любимая.Послышались выстрелы. Король подошел к окну и, отдернув штору, выглянул.— Что там? — осведомилась Констанция.— Солдаты стреляют в крестьян, которые рвутся во дворец.— Они, наверное, хотят меня растерзать, — сказала женщина, и на ее лице появилось странное выражение, такое, будто ей даже эта мысль была приятна.— Не думай об этом, это чернь, взбесившаяся и обезумевшая чернь.— Нет, они, Витторио, правы, я королевская шлюха и все, что произошло, произошло из-за меня.— Да нет, просто так было угодно Богу, Констанция. А у дворца разбушевавшийся народ продолжал скандировать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76