Большая дверь, выходившая в сад, была заперта на ключ. Призрак прикоснулся к замочной скважине, и дверь открылась словно по волшебству.
Собака завиляла хвостом и тихо, ласково тявкнула.
– Ты находишь, что я славно справился? – спросил призрак. – А ведь сколько времени я не у дел, с тех пор как составил себе состояние… Думаю, ты видишь насквозь своих новых хозяев, старина! Думаю, ты вправе их презирать, пес полковника!
Последние слова он произнес с нескрываемой гордостью, и, похоже, собака тоже заважничала, распушив хвост. Призрак прошел через коридоры, где висячие лампы едва мерцали, готовые погаснуть в любой момент, и открыл входную дверь на улицу, потратив ровно столько же усилий, сколько на первую.
Своим инструментом, который, быть может, и был волшебной палочкой, он действовал искусно и бесшумно.
Собака спустилась вместе с ним по ступеням крыльца, и во дворе они повернули налево. В привратницкой спали, за забором улица Культюр-Сен-Катрин была погружена в глубокий сон. Фонарь у входа еще горел.
Старичок в сопровождении собаки, которая не отставала от него ни на шаг, шел вдоль фасада до последней боковой двери, которая находилась как раз напротив сторожки. Внизу на ней красовалась римская цифра III.
Это был отдельный вход в помещение, которое когда-то занимал старый Моран Стюарт, когда он еще охранял особняк.
– Вон сколько времени прошло, – сказал призрак, поворачиваясь к собаке. – Твой дед был шотландской борзой, а ты почти что ньюфаундленд, пойди говори теперь о породе и благородстве. Кончено! С этим кончено, дружок! Знаешь? Они уже умерли, и я тоже, но только они так и лежат по своим коробочкам. Посчитаем камни вместо того, чтобы болтать!
Он присел у порога двери. От нее к сторожке вела прямая узкая дорожка, выложенная гранитными плитами. Призрак двинулся по ней, отсчитывая плиты.
В этот миг занавеска в окне второго этажа приподнялась. Луна, показавшись из-за облаков, смутно осветила белое пятно лица, прижавшегося к стеклу. Призрак был не один.
На одиннадцатой плите он остановился.
– Вот здесь, Биби, – сказал он. – Petra sub un – decima . Но, может, ты не знаешь латыни. Погоди! Ты охраняешь меня, и охраняй как следует, если кто-то появится прежде, чем я кончу, души!
Биби открыл огромную пасть и показал два ряда острых волчьих зубов. Старичок рассмеялся сухим, скрипучим смехом, будто потрясли трещотку из слоновой кости.
– Смешно, – ворчал он, – актер, всегда актер. Не сыграть мне своей роли – все равно что не дышать.
Он наклонился над плитой – она была крепко вмурована в землю – и поднял ее, как простой камешек.
Под плитой был неглубокий расширяющийся книзу тайничок, на дне его виднелась шкатулка, окованная железом.
Старичок отстранил Биби, упрекнув его в излишнем любопытстве, и открыл шкатулку. В ней была пачка бумаг, шелковистых на вид.
– Больно уж объемисто! – проскрипел он с недовольным видом. – Если бы Английский банк заставил меня раскошелиться на восемьдесят миллионов, – предложи я, например, оплачивать расходы прокуратуры, – то все банкноты уместились бы в коробочке моих медных часов.
Под шелковистой связкой в шкатулке лежало еще три бумаги, сложенных аккуратными прямоугольниками и похожих на акты гражданского состояния. Старичок взял их и опустил на дно тайничка, а шкатулку спрятал под свой обширный балахон.
Затем он тщательно уложил плиту на прежнее место.
– Биби, – обратился старичок к собаке с печальной ноткой в голосе, – я не дам и двадцати пяти сантимов банде Кадэ, дружок. Мы могли бы ее спасти, как ты думаешь, старина? Ну, в общем, мы можем все, что захотим. Но зачем? Теперь мне по вкусу другие развлечения.
Он притоптал плиту каблуком и направился к крыльцу со словами:
– Пойдем со мной, Биби, ты увидишь кое-что любопытное!
В миг, когда он переступил порог входной двери, тихо приоткрылась дверь под римским номером III, и Клотильда выскользнула во двор.
На секунду она замерла, прислушиваясь и оглядываясь.
Потом прямиком направилась к одиннадцатой плите и приподняла ее.
Призрак, верно, не предполагал такое. А там кто его знает?
Лампа, освещающая прихожую, еще горела на своей колонке. Старичок взял ее и стал медленно подниматься по лестнице.

XV
РАЗДОРЫ В ЛАГЕРЕ

На втором этаже особняка Фиц-Роев, в маленькой гостиной, где по-прежнему стояла выставленная на всеобщее обозрение корзина со свадебными подарками, прикрытая белоснежным вышитым муслином, собрались последние члены бывшего совета Черных Мантий под председательством Адели Жафрэ, которая вернулась со своей ночной прогулки, исполнив роль Кадэ-Любимчика. В лагере царили разногласия.
Адель, или, если вам так больше нравится, господин маркиз де Тюпинье, как всякая исполнительная власть выслушивал упреки своего парламента.
Если управляешь, нужно преуспевать. Самюэль и Маргарита настаивали на том, чтобы отрубить ветку. К этой мере прибегали султаны, когда были недовольны своими визирями. В трагедиях, по крайней мере.
– Маркиз, – говорила прелестная Маргарита, – вы наболтали нам, что пользовались особым доверием полковника! Что идете по следу, что знаете, где отыскать ключ к разгадке, которая точно укажет нам местонахождение сокровищ…
– И вы нас обманули, – подхватил Самюэль. – Вы, как и мы все, были слепым орудием в руках полковника! Вы вели нас наобум, совершая ненужные преступления, развивая фантастические планы, которые и не могли, и не должны никогда увенчаться успехом! Вот уже пять лет мы теряем время и силы, осуществляя дурацкую комедию – брак двух последних наследников рода де Клар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116