Стоит только посмотреть в телевизионных новостях душераздирающие сюжеты о разваливающихся квартирах, в которых двадцать лет не было ремонта!
– Посмотрите на наш потолок, – с отчаяньем восклицают напуганные матери, – тут того и гляди, обвалится штукатурка и убьет ребенка! Взгляните, какие у нас гнилые полы и грязные обои! Они (чиновники, от президента до управдома) совсем о нас не думают!
Что в этой связи можно сказать и о наших чиновниках, и о наших обывателях?
– Ребята, мы все одной крови! Мы сами себе ни за что не будем штукатурить потолки или клеить обои. Мы не желали выводить печные трубы, и не хотим работать не только на чужого дядю, но и на себя, причем никто и ни под каким видом.
О всяком таком национальном и грустном я думал, пока разгорались проклятые дрова, и у меня дымом выедало глаза. Когда огонь, наконец, вспыхнул, я пулей выскочил наружу, выплевывая куски сажи из легких.
Алена ждала развития событий на свежем воздухе. Ходила она еще совсем плохо, сильно хромала, потому я без ее помощи наносил воду и сделал необходимые к «помывке» приготовления. Девушка только внимательно наблюдала за моими действиями, но ни во что не вмешивалась. Когда дым из землянки выветрился, вода в горшках согрелась, репа для предстоящего ужина испеклась в углях, я как бы невзначай, спросил:
– Значит, ты мыться не будешь? Тогда можешь поесть на улице.
– Ну, если только немного ополоснуться, – отвлеченно сказала она, зорко наблюдая за моей реакцией.
– Иди, полощись, только, пожалуйста, не очень долго, – попросил я. – Я устал и хочу спать.
– А вы что будете делать? – осторожно, со скрытым значением спросила она.
– Я буду есть репу, – коротко ответил я. – Постарайся, чтобы мне осталось немного горячей воды.

* * *

Спать мы все-таки легли вместе. По той простой причине, что лавка была одна, а совершить благородный поступок и ночевать на земле, на улице, я отказался наотрез. Алене это очень не понравилась, но после того, как она благополучно вымылась, и с ней ничего плохого не произошло, ей пришлось смириться с таким неудобством, как мужчина под боком.
В нашей землянке была тропическая теплынь. Потому стоило мне только вытянуться на сеннике, как я мгновенно уснул. Алена выбрала себе место с краю. Она легла после меня, только дождавшись, когда я засну. Никаких происков с моей стороны или недоразумений ночью не произошло, так что проснулся я без чувства раскаянья в несодеянном. Просто открыл глаза и увидел, что в дверную щель проникает дневной свет, а рядом лежит спящая девушка. Стараясь ее не потревожить, я сполз с лавки и, осторожно ступая, вышел наружу.
Солнце уже высоко поднялось, небо было малооблачно, гремел птичий хор. Первым делом я отправился к пруду, проверить свой невод. Вторая попытка плаванья в челне оказалась удачнее первой, я теперь без труда добрался до невода и подтянул его к берегу. Рыбы в нем оказалось так много, что я сначала не поверил, что такое может быть на самом деле. Однако факт был, как говорится, налицо и теперь на насколько мы дней были обеспечены едой безо всяких ограничений. После вчерашней овощной диеты это обрадовало. Так что все пока складывалось удачно, и жизнь была почти прекрасна.
Первым делом я нанизал рыбу через жабры на шнур и опустил в воду, чтобы она не заснула и не протухла. Соли у нас не было совсем и делать какие-то запасы было невозможно.
Как только с рыбалкой было покончено, оказалось, что больше мне делать совершенно нечего. Разводить огонь до темноты было нельзя, хозяйства у нас не было, так что нужно было придумывать, чем занимать долгий весенний день. Сначала я вернулся к нашей землянке и просто сел на бревнышко погреться на солнышке. Не так часто последнее время бывало у меня свободное время, когда можно было просто полюбоваться природой и бездумно посидеть на одном месте.
Алена все еще спала, и я почти забыл, что нахожусь здесь не один, разделся и решил позагорать. И вдруг она вышла из землянки, как…
Нет, я даже не знаю, как об этом поэтичнее сказать…
Вышла, как Афродита из морской пены!
Афина из головы Зевса!
Похоже, хотя это и не совсем подходящее сравнения…
Ладно. Попробую подойти с другой стороны.
Итак: на небе сияло ясное, весеннее солнышко, в кустах щебетали птички, а я как колода лежал поверх расстеленного кафтана и загорал. И тут появляется нечто такое, от чего у меня разом пересохло во рту, и округлились глаза. Это нечто было одето в обрезанный значительно выше колена красный шелковый сарафан, демонстрирующий стройные женские ноги. На высокой, округлой груди у этого существа лежала пушистая, едва сплетенная коса. Выше, на трогательно тонкой шее открывалась русая головка с пухлыми чувственными губами, аккуратным точеным носиком и такими огромными голубыми глазами, что утонуть в них не составляло труда даже менее влюбчивому индивиду, чем я.
– Ой, – воскликнуло небесное создание и скромно потупила глаза-озера, – простите, я не знала, что вы здесь!
– Я, я, – как ужаленный вскакивая на ноги, забормотал ваш преданный слуга, – вы, вы…
Потом я все-таки сумел взять себя в руки и прежним, немного сварливым тоном, продолжил:
– Вот, решил немного погреться на солнце. Как тебе спалось на новом месте?
– Хорошо, – откликнулась Алена, обжигая меня небесным взглядом. – А вам?
– Прекрасно, – ответил я, после чего возникла долгая пауза. – Я наловил много рыбы, – чтобы что-нибудь сказать, добавил я. – Только испечь ее можно будет вечером.
– А репа у нас осталась? – кокетливо спросила она.
– Репа? Репа осталась, вон там в горшке. Ты поешь, а я пойду, пройдусь…
Идти мне, собственно, было некуда, да и незачем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94