ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Так вот я и говорю: веревки хотел перерезать и топорик для него в сосне оставил… Дык вот не вышло. Кинулись фрицы на него, как муравьи на жука…
– Врешь ты все, дед! – посмотрел на него командир. – И охота тебе изгороду городить!
– Истинный крест! – закрестился Тимаш. – Чтоб мне в аду гореть на медленном огне! Я ведь знал, что батюшка твой по своему почину голову в петлю не сунет. Я сначала и перекладину к столбам приладил жиденькую, чтобы, значит, она переломилась, да Ленька, собака, заставил приколотить здоровенную.
– Я не тронусь, пока отца не похороните, – подошла к ним Ефимья Андреевна. Черные волосы выбились из-под платка, глаза провалились.
– Мама, они скоро вернутся, – сказал Дмитрий Андреевич. – Пойдешь с Варварой и ребятами в лес, к нам в лагерь.
– А он тута будет на земле валяться? – сердито взглянула на сына мать. – Я сама его похороню…
– Ты не сумлевайся, Ефимья, – торопливо заговорил Тимаш, – схороню по христианскому обычаю геройского человека и мово закадычного друга Андрея Иваныча на полигоне под горбатой сосной и сверху то место пушечным колесом привалю – ни одна живая душа не сообразит, что тута лежит «андреевский кавалер». А придут наши – похороним с почестями, как полагается.
Пустыми окнами смотрел на дорогу дом Абросимовых, на огороде посверкивали выбитые стекла. Тимаш запихал в карман старого пиджака оброненный кем-то парабеллум и зашагал к своему дому, стараясь держаться тени от забора. Когда он поравнялся с домом Супроновича, услышал кашель, потом знакомый голос спросил:
– Лошадь-то мою отдал этим разбойникам?
– Побойся бога, Яков Лукич! – остановился старик. – Они меня и не спросили – погрузили своих раненых и повезли.
– Значит, сынок покойного Андрея Ивановича объявился? – сказал Супронович. Он сидел на пустом ящике из-под вина, рядом с входом в казино. – А мой Ленька с Бергером удрали?
– Как увидели партизан, так и нарезали… То есть отступили, Яков Лукич.
– Возьми лопату в сарае и похорони убиенных…
– Повешенных, Яков Лукич, – со вздохом поправил Тимаш.
– И не бойся, я никому не скажу… Не крещеный я, что ли?
Послышался далекий паровозный гудок, со стороны Шлемова прибывал в Андреевку эшелон. Тимаш прислонился к покосившейся калитке дома Супроновича и стал смотреть на темный бор. Сначала он увидел над деревьями чуть приметные вспышки искр из паровозной трубы, затем в приближающийся железный грохот ворвался не очень громкий взрыв, полыхнуло красное пламя, и на Андреевку обрушился мощный железный гул: паровоз сошел с рельсов. От нового взрыва осветился бор по обе стороны развороченного пути.
Еще через несколько минут новый мощный взрыв потряс землю – на этот раз гул и грохот пришли со стороны базы. В свете полыхнувшего зарева казалось, что водонапорная башня покачнулась. Тимаш невольно зажмурил глаза, дожидаясь, что она рухнет…
Но башня стояла на месте.
5
«Хейнкель» судорожно клюнул носом раз, другой, из правого мотора потянулась тоненькая струйка дыма. Она становилась все плотнее, темнее, в ней возникли огненные змейки. Протяжный, вибрирующий звук нарастал, невооруженным глазом было видно, как сотрясаются крылья, будто от нервной дрожи.
– Чья батарея подбила? – коротко спросил Дерюгин, не отрываясь от цейсовского бинокля.
– Батарея капитана Гвоздикова, товарищ полковник, – возбужденно ответил Костя Белобрысов. Он тоже наблюдал за подбитым бомбардировщиком в бинокль. – Сейчас упадет.
Но самолет не хотел падать. Он упрямо тащил за собой черный хвост. Вокруг белыми шапочками вспыхивали разрывы зенитных снарядов. Остальные «хейнкели», набирая высоту, уходили на запад, где полнеба заняли пышные кучевые облака. Бомбардировщики стремились нырнуть в огромное белое облако, чтобы стать недосягаемыми для зениток.
– Уйдет ведь на одном моторе! – сожалеючи произнес Григорий Елисеевич.
– У него и крыло загорелось, – сказал адъютант. – Не уйти ему, товарищ полковник. Сейчас скопытится!
От «хейнкеля» одна за другой отделились три точки.
– Я говорил! – воскликнул Белобрысое. – И до линии фронта не дотянули.
Яркими одуванчиками расцвели на голубом небе три парашюта. А бомбардировщик, истошно завывая, пошел вниз, брюхом коснулся острых вершин сосен, и через какое-то время там взметнулось невысокое пламя с черной окаемкой. Раздался глухой взрыв.
– Машину! – скомандовал Дерюгин.
В нем вдруг пробудился охотничий азарт, захотелось самому встретить на земле парашютистов. Адьютант помахал рукой шоферу, и из березняка резво, выкатила зеленая, с коричневыми разводами «эмка».
– Вперед! – скомандовал Дерюгин. – Успеть бы их встретить еще в воздухе.
– Эх, нам на «эмку» да еще бы крылья! – пошутил шофер – смешливый ефрейтор с медалью «За отвагу».
– Лесок проскочим, – заметил Белобрысое. – А там начинается пожня. Парашютисты в аккурат туда угодят. Ветру-то нет.
– Через лес напрямик есть дорога, – сказал шофер. – Только берегите головы: ох и покидает на колдобинах! Позавчера наши подбили «юнкерс», он упал на краю болотины, а летчики скрылись.
– Эти не скроются, – сказал Григорий Елисеевич.
– Тут до передовой напрямую семь километров. – Костя Белобрысов передал командиру полка с заднего сиденья автомат. – Диск полный, товарищ полковник… Не следовало бы вам сюда ехать! Мы и без вас их встретили бы. Мало ли что…
– Хорошо бы взять всех живыми, – сказал Дерюгин, пропустив слова Кости мимо ушей.
«Эмка», не сбавляя скорости, свернула с проселка на травянистую лесную дорогу, если можно было назвать дорогой чуть заметную колею от тележных колес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
– Врешь ты все, дед! – посмотрел на него командир. – И охота тебе изгороду городить!
– Истинный крест! – закрестился Тимаш. – Чтоб мне в аду гореть на медленном огне! Я ведь знал, что батюшка твой по своему почину голову в петлю не сунет. Я сначала и перекладину к столбам приладил жиденькую, чтобы, значит, она переломилась, да Ленька, собака, заставил приколотить здоровенную.
– Я не тронусь, пока отца не похороните, – подошла к ним Ефимья Андреевна. Черные волосы выбились из-под платка, глаза провалились.
– Мама, они скоро вернутся, – сказал Дмитрий Андреевич. – Пойдешь с Варварой и ребятами в лес, к нам в лагерь.
– А он тута будет на земле валяться? – сердито взглянула на сына мать. – Я сама его похороню…
– Ты не сумлевайся, Ефимья, – торопливо заговорил Тимаш, – схороню по христианскому обычаю геройского человека и мово закадычного друга Андрея Иваныча на полигоне под горбатой сосной и сверху то место пушечным колесом привалю – ни одна живая душа не сообразит, что тута лежит «андреевский кавалер». А придут наши – похороним с почестями, как полагается.
Пустыми окнами смотрел на дорогу дом Абросимовых, на огороде посверкивали выбитые стекла. Тимаш запихал в карман старого пиджака оброненный кем-то парабеллум и зашагал к своему дому, стараясь держаться тени от забора. Когда он поравнялся с домом Супроновича, услышал кашель, потом знакомый голос спросил:
– Лошадь-то мою отдал этим разбойникам?
– Побойся бога, Яков Лукич! – остановился старик. – Они меня и не спросили – погрузили своих раненых и повезли.
– Значит, сынок покойного Андрея Ивановича объявился? – сказал Супронович. Он сидел на пустом ящике из-под вина, рядом с входом в казино. – А мой Ленька с Бергером удрали?
– Как увидели партизан, так и нарезали… То есть отступили, Яков Лукич.
– Возьми лопату в сарае и похорони убиенных…
– Повешенных, Яков Лукич, – со вздохом поправил Тимаш.
– И не бойся, я никому не скажу… Не крещеный я, что ли?
Послышался далекий паровозный гудок, со стороны Шлемова прибывал в Андреевку эшелон. Тимаш прислонился к покосившейся калитке дома Супроновича и стал смотреть на темный бор. Сначала он увидел над деревьями чуть приметные вспышки искр из паровозной трубы, затем в приближающийся железный грохот ворвался не очень громкий взрыв, полыхнуло красное пламя, и на Андреевку обрушился мощный железный гул: паровоз сошел с рельсов. От нового взрыва осветился бор по обе стороны развороченного пути.
Еще через несколько минут новый мощный взрыв потряс землю – на этот раз гул и грохот пришли со стороны базы. В свете полыхнувшего зарева казалось, что водонапорная башня покачнулась. Тимаш невольно зажмурил глаза, дожидаясь, что она рухнет…
Но башня стояла на месте.
5
«Хейнкель» судорожно клюнул носом раз, другой, из правого мотора потянулась тоненькая струйка дыма. Она становилась все плотнее, темнее, в ней возникли огненные змейки. Протяжный, вибрирующий звук нарастал, невооруженным глазом было видно, как сотрясаются крылья, будто от нервной дрожи.
– Чья батарея подбила? – коротко спросил Дерюгин, не отрываясь от цейсовского бинокля.
– Батарея капитана Гвоздикова, товарищ полковник, – возбужденно ответил Костя Белобрысов. Он тоже наблюдал за подбитым бомбардировщиком в бинокль. – Сейчас упадет.
Но самолет не хотел падать. Он упрямо тащил за собой черный хвост. Вокруг белыми шапочками вспыхивали разрывы зенитных снарядов. Остальные «хейнкели», набирая высоту, уходили на запад, где полнеба заняли пышные кучевые облака. Бомбардировщики стремились нырнуть в огромное белое облако, чтобы стать недосягаемыми для зениток.
– Уйдет ведь на одном моторе! – сожалеючи произнес Григорий Елисеевич.
– У него и крыло загорелось, – сказал адъютант. – Не уйти ему, товарищ полковник. Сейчас скопытится!
От «хейнкеля» одна за другой отделились три точки.
– Я говорил! – воскликнул Белобрысое. – И до линии фронта не дотянули.
Яркими одуванчиками расцвели на голубом небе три парашюта. А бомбардировщик, истошно завывая, пошел вниз, брюхом коснулся острых вершин сосен, и через какое-то время там взметнулось невысокое пламя с черной окаемкой. Раздался глухой взрыв.
– Машину! – скомандовал Дерюгин.
В нем вдруг пробудился охотничий азарт, захотелось самому встретить на земле парашютистов. Адьютант помахал рукой шоферу, и из березняка резво, выкатила зеленая, с коричневыми разводами «эмка».
– Вперед! – скомандовал Дерюгин. – Успеть бы их встретить еще в воздухе.
– Эх, нам на «эмку» да еще бы крылья! – пошутил шофер – смешливый ефрейтор с медалью «За отвагу».
– Лесок проскочим, – заметил Белобрысое. – А там начинается пожня. Парашютисты в аккурат туда угодят. Ветру-то нет.
– Через лес напрямик есть дорога, – сказал шофер. – Только берегите головы: ох и покидает на колдобинах! Позавчера наши подбили «юнкерс», он упал на краю болотины, а летчики скрылись.
– Эти не скроются, – сказал Григорий Елисеевич.
– Тут до передовой напрямую семь километров. – Костя Белобрысов передал командиру полка с заднего сиденья автомат. – Диск полный, товарищ полковник… Не следовало бы вам сюда ехать! Мы и без вас их встретили бы. Мало ли что…
– Хорошо бы взять всех живыми, – сказал Дерюгин, пропустив слова Кости мимо ушей.
«Эмка», не сбавляя скорости, свернула с проселка на травянистую лесную дорогу, если можно было назвать дорогой чуть заметную колею от тележных колес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213