ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
А когда идет такая…
– Пьянка – режь последний огурец! – насмешливо ввернул Андрей Иванович. – Лес рубят – щепки летят.
– Мировая революция победит, – твердо сказал Дмитрий. – На нас, батя, сейчас с великой надеждой смотрят все угнетенные народы. Читаешь газеты – то в одной стране вспыхивают волнения, то в другой… Вот только нет у них такого замечательного вождя, каким был у нас Ленин. Вспомни, как жили твой отец, дед? Отец на кляче оброк возил в Питер князю? Ты сам рассказывал, как приказчик прямо на Садовой отхлестал его по физиономии шматом пересоленного сала…
– Может, революция и победит, а человека – тварь земную – не переделаешь, и ладошка всегда будет загибаться к себе, а не наоборот. Сам господь бог за тыщи лет не вытравил в людишках жадность, зависть, жестокость, а вы – ишь, наполеоны! – хотите все враз переиначить… Попомни мое слово, народятся твои дети, внуки, правнуки и все одно тянуть будут к себе и радеть за свое добро, а не за чужое.
– За государственное, – заметил Дмитрий.
– Все, что не в свой карман, значит, в чужой, – сказал Абросимов – А называй это как хошь. Что помещику давали оброк, что государству теперя. Суть-то одна, а названия разные.
– Государство – это мы, батя!
– Какое ты государство? – усмехнулся Андрей Иванович. – Видимость одна. Дунь – тебя и не станет. Корней-то у вас, голоштанных, пока нету… А чтобы удержаться на этой грешной земле, охо-хо какие глубокие корни надоть пустить в нее!
– Пустим, батя, да уже пустили! – твердо заявил Дмитрий. – И никому нас теперь не выдернуть из своей-то родной земли.
– Ладно, поживем – увидим, – поднялся с табуретки Андрей Иванович, и сразу в маленькой комнате стало тесно. – Я на власть особливо не обижаюсь… Это пусть Супроновнч опасается. Мои богатства теперь рази что для выставки… – Он хитро посмотрел на сына: – А что, ежели школьников водить в мой дом и показывать царские кредитки? И за вход по пятачку взимать?
– Силен же у тебя частнособственнический инстинкт, – усмехнулся Дмитрий.
3
В клубе показывали кино «Барышня и хулиган». Приехавший из Климова с ручной передвижкой киномеханик установил посередине зала на поставленных друг на друга ящиках кинопроектор, обложился круглыми жестяными коробками с лентами, на сцене натянули белое полотнище. Кино в поселке показывали редко, и поэтому в маленький зал народу набилось полно. Притащились даже глубокие старики и старушки, ребятишки же облепили стены, сидели впереди и в проходе прямо на полу. Дмитрий с Александрой втиснулись на деревянную скамью, завклубом вынес им два стула, но Абросимов посадил на них мать и отца, Тоня и Алена устроились рядом. Варя сидела на первом ряду, ей заранее занял место Семен Супронович, согнав ребятишек. В зале хихикали девчонки, махорочный дым плыл под потолком. Механик священнодействовал у аппарата, шелестела лента, щелкали выключатели. Но вот погасла толстая свеча, все разом угомонились, и, выстлав поверх голов зрителей голубой луч, торопливо затрещал кинопроектор.
– Этот, в кепке и с папироской, Маяковский, – негромко сказал жене Дмитрий.
– А в белой тужурке с цепочкой через все брюхо – кто такой? – спросила та.
Дмитрий промолчал. Аппарат жужжал то громче, то тише; когда жужжание набирало силу, по экрану начинали метаться люди, махать руками, быстро-быстро двигаться в разных направлениях, а стоило жужжанию ослабнуть, все на морщинистом полотнище успокаивалось, движения артистов становились неторопливыми, медлительными. Кино было немое, без сопровождения музыки, но завороженные невиданным зрелищем люди не могли подавить в себе восхищенные возгласы, то и дело раздавались реплики, общий смех. Ребятишки приподнимались с мест, и тогда на экране отчетливо возникали двигающиеся черные тени На безобразников шикали, грозили выставить за дверь, вдруг появлялась увеличенная в несколько раз рука с растопыренными пальцами. В зале смеялись.
– Сейчас дождетесь, – пригрозил завклубом. – Остановлю кино – и за шиворот…
Когда первая часть кончилась и затеплилась яркая после голубого сумрака свеча, Семен Супронович, к своему великому неудовольствию, увидел справа рядом с Варей Кузнецова, тот приветливо кивнул ему. Семен, помедлив, сквозь зубы поздоровался.
– Вы, Иван Васильевич, будто с простыни к нам сошли, – хихикнула Варвара.
– Вам не загораживают? – поинтересовался Кузнецов. – А то садитесь, Варвара Андреевна, на мое место, отсюда очень хорошо видно.
Супронович аж крякнул от такого нахальства и зашуршал зажатыми в кулаке билетами, но уполномоченный не обращал на него внимания. Он с улыбкой смотрел на свою соседку.
– Мне и тут не дует, – сказала Варя, и Семен метнул на Кузнецова насмешливый взгляд: мол, что, съел?
На Ивана Васильевича ревнивые взгляды соперника не оказывали никакого воздействия.
– Какого голосистого соловья я намедни слышал у железнодорожного моста, – со значением произнес он. – Не соловей, а симфония. Знаменитого курского заткнет за пояс.
Семен заерзал на скамье, пятерней пригладил свои вьющиеся кудри и небрежно уронил:
– Варь, не забыла – нынче у Любки Добычиной вечеринка…
– Спасибо, что напомнил, – невозмутимо заметил Кузнецов. – Она меня тоже приглашала.
– У Любки изба большая, всем места хватит, – дипломатично заметила Варя.
Кино продолжалось почти два часа: после каждой части механик снимал бобину с пленкой, вкладывал в коробку, а на ее место вставлял новую ленту. Иногда лента рвалась, механик суетливо сращивал пленку, зрители, не проявляя и малейшего нетерпения, негромко вели разговоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
– Пьянка – режь последний огурец! – насмешливо ввернул Андрей Иванович. – Лес рубят – щепки летят.
– Мировая революция победит, – твердо сказал Дмитрий. – На нас, батя, сейчас с великой надеждой смотрят все угнетенные народы. Читаешь газеты – то в одной стране вспыхивают волнения, то в другой… Вот только нет у них такого замечательного вождя, каким был у нас Ленин. Вспомни, как жили твой отец, дед? Отец на кляче оброк возил в Питер князю? Ты сам рассказывал, как приказчик прямо на Садовой отхлестал его по физиономии шматом пересоленного сала…
– Может, революция и победит, а человека – тварь земную – не переделаешь, и ладошка всегда будет загибаться к себе, а не наоборот. Сам господь бог за тыщи лет не вытравил в людишках жадность, зависть, жестокость, а вы – ишь, наполеоны! – хотите все враз переиначить… Попомни мое слово, народятся твои дети, внуки, правнуки и все одно тянуть будут к себе и радеть за свое добро, а не за чужое.
– За государственное, – заметил Дмитрий.
– Все, что не в свой карман, значит, в чужой, – сказал Абросимов – А называй это как хошь. Что помещику давали оброк, что государству теперя. Суть-то одна, а названия разные.
– Государство – это мы, батя!
– Какое ты государство? – усмехнулся Андрей Иванович. – Видимость одна. Дунь – тебя и не станет. Корней-то у вас, голоштанных, пока нету… А чтобы удержаться на этой грешной земле, охо-хо какие глубокие корни надоть пустить в нее!
– Пустим, батя, да уже пустили! – твердо заявил Дмитрий. – И никому нас теперь не выдернуть из своей-то родной земли.
– Ладно, поживем – увидим, – поднялся с табуретки Андрей Иванович, и сразу в маленькой комнате стало тесно. – Я на власть особливо не обижаюсь… Это пусть Супроновнч опасается. Мои богатства теперь рази что для выставки… – Он хитро посмотрел на сына: – А что, ежели школьников водить в мой дом и показывать царские кредитки? И за вход по пятачку взимать?
– Силен же у тебя частнособственнический инстинкт, – усмехнулся Дмитрий.
3
В клубе показывали кино «Барышня и хулиган». Приехавший из Климова с ручной передвижкой киномеханик установил посередине зала на поставленных друг на друга ящиках кинопроектор, обложился круглыми жестяными коробками с лентами, на сцене натянули белое полотнище. Кино в поселке показывали редко, и поэтому в маленький зал народу набилось полно. Притащились даже глубокие старики и старушки, ребятишки же облепили стены, сидели впереди и в проходе прямо на полу. Дмитрий с Александрой втиснулись на деревянную скамью, завклубом вынес им два стула, но Абросимов посадил на них мать и отца, Тоня и Алена устроились рядом. Варя сидела на первом ряду, ей заранее занял место Семен Супронович, согнав ребятишек. В зале хихикали девчонки, махорочный дым плыл под потолком. Механик священнодействовал у аппарата, шелестела лента, щелкали выключатели. Но вот погасла толстая свеча, все разом угомонились, и, выстлав поверх голов зрителей голубой луч, торопливо затрещал кинопроектор.
– Этот, в кепке и с папироской, Маяковский, – негромко сказал жене Дмитрий.
– А в белой тужурке с цепочкой через все брюхо – кто такой? – спросила та.
Дмитрий промолчал. Аппарат жужжал то громче, то тише; когда жужжание набирало силу, по экрану начинали метаться люди, махать руками, быстро-быстро двигаться в разных направлениях, а стоило жужжанию ослабнуть, все на морщинистом полотнище успокаивалось, движения артистов становились неторопливыми, медлительными. Кино было немое, без сопровождения музыки, но завороженные невиданным зрелищем люди не могли подавить в себе восхищенные возгласы, то и дело раздавались реплики, общий смех. Ребятишки приподнимались с мест, и тогда на экране отчетливо возникали двигающиеся черные тени На безобразников шикали, грозили выставить за дверь, вдруг появлялась увеличенная в несколько раз рука с растопыренными пальцами. В зале смеялись.
– Сейчас дождетесь, – пригрозил завклубом. – Остановлю кино – и за шиворот…
Когда первая часть кончилась и затеплилась яркая после голубого сумрака свеча, Семен Супронович, к своему великому неудовольствию, увидел справа рядом с Варей Кузнецова, тот приветливо кивнул ему. Семен, помедлив, сквозь зубы поздоровался.
– Вы, Иван Васильевич, будто с простыни к нам сошли, – хихикнула Варвара.
– Вам не загораживают? – поинтересовался Кузнецов. – А то садитесь, Варвара Андреевна, на мое место, отсюда очень хорошо видно.
Супронович аж крякнул от такого нахальства и зашуршал зажатыми в кулаке билетами, но уполномоченный не обращал на него внимания. Он с улыбкой смотрел на свою соседку.
– Мне и тут не дует, – сказала Варя, и Семен метнул на Кузнецова насмешливый взгляд: мол, что, съел?
На Ивана Васильевича ревнивые взгляды соперника не оказывали никакого воздействия.
– Какого голосистого соловья я намедни слышал у железнодорожного моста, – со значением произнес он. – Не соловей, а симфония. Знаменитого курского заткнет за пояс.
Семен заерзал на скамье, пятерней пригладил свои вьющиеся кудри и небрежно уронил:
– Варь, не забыла – нынче у Любки Добычиной вечеринка…
– Спасибо, что напомнил, – невозмутимо заметил Кузнецов. – Она меня тоже приглашала.
– У Любки изба большая, всем места хватит, – дипломатично заметила Варя.
Кино продолжалось почти два часа: после каждой части механик снимал бобину с пленкой, вкладывал в коробку, а на ее место вставлял новую ленту. Иногда лента рвалась, механик суетливо сращивал пленку, зрители, не проявляя и малейшего нетерпения, негромко вели разговоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213