В пункте Южный Грэнтэм, в первой сигнальной будке дистанционный сигнал был установлен в положение «Осторожно».
- Почему?
- Без трех минут одиннадцать нижнюю главную магистраль должен был пересечь товарный состав. Он переходил с верхней ноттингемской магистрали на верхнюю главную, поэтому непременно бы оказался на нижней главной, той самой, на которую прибывал экспресс.
- Извините, мистер Борроукли, меня несколько смущает такое употребление слов «верхний» и «нижний».
- Простите, мистер Холмс. В железнодорожном лексиконе «верхняя главная магистраль» - это магистраль, ведущая к Лондону. Таким образом, поезд с вокзала Кингз-Кросс ожидался прибытием на «нижнюю главную», то есть из Лондона. На северном семафоре нижней главной магистрали все сигналы указывали: «Путь закрыт». На южном - дистанционный сигнал показывал «Осторожно», чтобы предупредить машиниста экспресса, что станция Грэнтэм для него закрыта и стрелки соответственно переведены. Таким образом, путь для товарного состава был открыт.
- Что могло бы помешать машинисту Флитвуду увидеть этот сигнал? Какова была погода?
- Было темно, мистер Холмс, дождь то лил, то прекращался, но видимость была полная, а красные огни - исправны. В общем, машинист должен был их заметить.
- Но, похоже, не заметил, - откликнулся Холмс.
- Должен был, - повторил Борроукли. - Но почему-то не принял во внимание. Ночной инспектор и почтовый служащий ждали товарный на нижней платформе. Они всматривались в прибывающий поезд и, когда тот промелькнул мимо, заметили почтовый вагон. Стало ясно, что экспресс, проигнорировав сигнал «Осторожно», мчался прямо на сигнал «Путь закрыт».
- На какой скорости он вошел в Грэнтэм?
- Инспектор Пайл утверждает - сорок миль в час, кое-кто говорит - больше. Тем не менее он оставался на рельсах и даже добрался до ноттингемской линии. Преодолел первый поворот, а на втором повороте тендер сошел с рельсов, снес заграждения на протяжении шестидесяти ярдов, а затем перевалился через них. После этого с рельсов сошел локомотив, причем перегородил собой пути, и первые три вагона врезались прямо в него.
- Пассажирские вагоны?
- К счастью, нет, мистер Холмс. Тормозные и почтовый, но следующие шесть пассажирских вагонов посыпались на насыпь. Остались стоять только последние три.
- Машинист с кочегаром погибли?
- Да, сэр. И по всей видимости, мгновенно. После столкновения обломки охватило пламя: и те, что находились на путях, и те, что внизу, на насыпи.
- Верхние, очевидно, загорелись от топки, а нижние - от вагонных газовых ламп?
- Совершенно верно, мистер Холмс. - Борроукли помолчал. - Всего в катастрофе погибло четырнадцать человек: машинист с кочегаром, почтовый служащий и одиннадцать пассажиров.
- Итак, - заключил Холмс, - ситуация та же самая: надежная и опытная бригада, знакомая с маршрутом и трезвая, и все же поезд мчится к неминуемой гибели, предупредительные сигналы оставлены без внимания. Была хоть какая-то попытка затормозить или остановить состав?
- Неизвестно. Паровоз настолько искорежен, что мы не смогли определить положение регуляторов или тормозного рычага. Есть и еще кое-что, мистер Холмс.
- Что именно?
- Не знаем, что и думать. Сигнальщик Дэй в Южном Грэнтэме видел машиниста и кочегара, когда поезд проходил мимо его будки.
- И что же они делали?
- Ничего, мистер Холмс. Дэй утверждает, что просто стояли по обе стороны площадки машиниста и вглядывались вдаль сквозь смотровые окошечки кабины.
- Он уверен в этом?
- Его несколько раз переспрашивали, ибо увиденное лишено всякого смысла, однако он настаивает, мистер Холмс.
- Значит, так оно и есть, - заключил Холмс. - Вернее, в отсутствие других сведений его показания следует принять во внимание. Я бы хотел уточнить, мистер Борроукли, должен ли эдинбургский почтовый давать свисток у сигнальной будки?
- Да, мистер Холмс, должен. Однако этого не произошло.
Холмс поднялся и прошелся по комнате.
- Таким образом, плимутский экспресс просигналил без всякого на то предписания, а эдинбургский почтовый - нет, несмотря на то, что должен был это сделать. Признаюсь, господа, ваши проблемы меня заинтересовали.
Он опять отвернулся к окну. А когда наконец заговорил, то показалось, будто перерыва в разговоре и не было.
- Я вновь обращаюсь к вам с вопросом, господа. Откуда такая уверенность, что я могу помочь? Предметом моих исследований всегда было преступление, но здесь это наименее вероятное объяснение случившегося. Зачем преступнику пускать под откос курьерский поезд? Чтобы убить? Ограбить? Уничтожить? Вряд ли. Будь у злоумышленника некое намерение уничтожить поезд или убить каких-нибудь пассажиров, катастрофа, подобная той, какую вы описываете, была бы наименее надежным средством добиться цели. В худшем из ваших случаев, в случае плимутского поезда, половина пассажиров уцелела, а также, без сомнения, уцелела и большая часть багажа и почты. Гарантировать уничтожение определенной вещи или лица в железнодорожной катастрофе нельзя. - Он опять стал мерить шагами комнату. - Если бы мотивом преступления был грабеж, справедлив и обратный аргумент - нет способа гарантировать, что предмет ваших вожделений уцелеет. Даже, закрыв глаза на проблему, потерпит ли поезд крушение в строго определенном месте. Нет, почти наверняка нет никакого состава преступления. Не понимаю, чем могу быть вам полезен.
- Мистер Холмс, - многозначительно заметил Рэдли, - не все дела, описанные доктором Ватсоном, имели криминальную подоплеку, не так ли? Мы уверены, что во всей Британии нет человека, более подходящего, чтобы расследовать эти два ужасных происшествия и объяснить нам вызвавшие их причины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64