Шарапов мог достать все, но его стоило больших трудов уговорить отправиться в очередную поездку. Его переманивали и Будков, и начальники других поездов, златые горы силились создать в воображении его и уж конечно его жены, должностями манили, а у него на все уговоры был ответ: «Нет, снабженцем никогда. Сядешь еще с вами». И Ермаков подолгу подходил к Шарапову: «Ну уважь, кормилец ты наш, съезди, а?», а Шарапов вздыхал, морщился, пальцы свои разглядывал и наконец сдавался. С авоськой или с сумкой, только и всего, отправлялся он в поиск, что он там делал и как он там канючил, никто не знал, ходил, наверное, и в «Сельхозтехнику», и в Гутап, и к председателям окрестных колхозов, и к начальникам поездов, мехколонн и автохозяйств, брал измором, доброй, вызывающей сострадание своей усталой физиономией, ночевал в кабинетах, поил нужных людей, плакался, выменивал шило на мыло, а только возвращался на Сейбу с долгожданным товаром да еще с сюрпризами в придачу. Ворчал: «Нет, это в последний раз…» И все же вот и Терехову посчастливилось одолеть Шарапова, и трясся теперь в кузове самодеятельный снабженец высшей квалификации, дремал, и великие подвиги ждали его впереди, в мечтах Терехова или в саянских миражах маячили перед прорабом на час вентиляторные ремни и свечи для грузовиков.
Шарапов все дремал и даже не чувствовал, что «ГАЗ» их трижды буксовал, трижды застревал на таежной дороге в не застывшей еще грязи. Олегу приходилось прыгать через борт и помогать водителю, а Шарапов все спал. «Вот у человека нервы, сто лет проживет», — думал Олег, вытирая руки о сено. Потом стал барахлить мотор, и глаза шофера Олега испугали.
— Не дотянем? — спросил он.
— Дотянем, — неуверенно сказал шофер.
И все же в пади у ручья Зигзага, прозванного так с легкого языка Чеглинцева, застряли надолго. Шофер копался в моторе, а Олег стоял за ним, шофер ворчал, ругался, поглядывал на Олега смущенно и вместе с тем как бы прося о помощи, но Олег развел руки: вряд ли, старик, чем могу помочь. Разбуженный тишиной, поднял голову Шарапов, слезать не стал, но поинтересовался:
— Ночевать тут будем?
Шофер совсем смутился, интересный тип попался, сказал:
— Может, починим… А может, какая машина подойдет…
— Как же, жди! — хмыкнул Олег.
— Как вернемся, — лениво, но с позиции силы пообещал Шарапов, — все Терехову доложу, не сладко твоему начальнику будет…
— Зачем? — обиделся шофер. — Что мы, не люди, что ли? Зачем спешить-то? Может, починим сейчас…
Но прошел час, и прошел второй, и небо стало поскучней и как будто попрохладней, сыростью потянуло из пади, сыростью первых дней весны, и ворот ковбойки пришлось застегнуть, но от этого не потеплело.
— Ладно, — сказал Олег Шарапову, — скинь мои вещи.
— Держи. Куда ты?
— Вы тут сидите, а я, пожалуй, пойду…
— Куда?
— К Будкову…
— Да? — сказал Шарапов. — Ну валяй.
— Спятил, что ли? — разволновался шофер. — Километров двадцать! Стемнеет скоро. Мы сейчас починим… Или уж лучше в кузове на сене переспать… Или в кабине, а утром…
— Мне некогда, — сказал Олег, он улыбался снисходительно, — я как-нибудь дойду.
— Ты всерьез, что ли? — забеспокоился Шарапов. — Не дури. Лезь сюда. Переночуем на сене. А утро вечера мудренее.
— Да чего утро! Мы сейчас ее починим!
— Если почините, значит, меня догоните, — сказал Олег.
Они долго еще кричали ему вслед, ругали и просили его, кто-то из них, унижаясь, жал на гудок, а Олег уходил и не оборачивался и благодарил себя за решимость, ему и вправду было некогда, где-то там на благополучном разъезде сидел Будков, довольный собой и спокойный, и этому процветающему человеку, которым Олег еще два дня назад восхищался, этому предателю, надо было объявить войну, надо было объявить и показать, на чьей стороне правда, а стало быть, и сила.
Олег шагал быстро, он знал эту дорогу и понимал, что не успеет прийти к Будкову засветло, ночь выбросит свою плащ-палатку и устроит ему темную. Он знал и то, как не сладко ночью одному в тайге, да в такой, как у них, непуганой, но предчувствие будущих опасностей Олега не пугало, наоборот, оно подстегивало его, и знакомое Олегу хмельное состояние порыва волновало его. Он шагал, разбрызгивая бурую воду из не высохших еще луж, радовался, когда дорога под его ногами была твердой, не сейбинской размазней, но и скользкие метры не задерживали его, и смотреть на отстающие тихие великаны было хорошо. «Ах, как здорово все же в тайге, воздух какой! — думал Олег. — Никуда уже отсюда я не уеду, не смогу. И как здорово жить на земле! Как здорово!» Он думал о своих спутниках — ленивом Шарапове, дремлющем сейчас, наверное, в кузове на сенной подстилке, и неудачливом шофере — и усмехался над ними добродушно, а сам был доволен, что шагает по тайге.
Так он прошагал часа два, нет, точно два часа, он поглядел на циферблат, солнце уже унырнуло за сопки, и темень потихонечку, сначала акварельной, несмелой, а потом уже и густой синевой, принялась затягивать, околдовывать землю. Дорога все петляла в тайге, вскоре, наверное, собиралась лезть вверх астматической старушкой на сопку Барсучью и своими нерешительными и долгими шагами могла задержать и утомить Олега. Мышцы ног уже побаливали, и в спине что-то снова ныло, как в ту осадную ночь, но Олег не утишал свой шаг. Дорога и впрямь пошла вверх, значит, уткнулась в подножье сопки, и тут Олег вспомнил об обходной тропе на перевал, он знал ее по прошлогоднему воскресному турпоходу, ему и в голову не приходило, что он может не найти тропу или сбрести с нее в сторону, он был уверен сейчас в себе и в своей удачливости и, постояв минуту на дороге, словно бы перекурив, шагнул в синюю гущу насупившихся деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123