И хотя Сэм без труда сохранил твердость, всегда неприятно повторять «нет, нет, нет».
Два щеголя тревожно переглянулись.
— Полный вперед, пока он нас не подоил? — сказал первый.
— Вперед абсолютно полный, — согласился второй.
Но они опоздали. Товарищ их школьных лет поравнялся с ними, чуть было не прошел мимо, но остановился, щурясь на них из-под полей этой жуткой шляпы взглядом, пронзавшим их словно кинжал, на манер человека, пытающегося определить, где он видел эти лица.
— Бейтс и Тресиддер! — наконец воскликнул Сэм. — Ах, черт!
— Привет, — сказал первый щеголь.
— Привет, — сказал второй.
— Ну-ну! — сказал Сэм.
И наступило одно из тех неловких молчаний, какие так часто сопровождают такие встречи старых школьных товарищей. Оба щеголя, тоскуя, ждали, когда наступит неизбежный миг доения, а Сэм только сейчас вспомнил, что это те два поганца, которых он in statu popullari терпеть не мог. Тем не менее этикет требовал хотя бы малой толики беседы.
— Чем это вы занимались? — спросил Сэм. — Вид у вас праздничный.
— Обедали, — сказал первый щеголь.
— Банкет райкинских выпускников, — сказал второй.
— Ах да, конечно! Его же всегда устраивают в это время года, верно? И наверное, много ребят собралось?
— О да.
— И хороший обед?
— Недурной, — сказал первый щеголь.
— Неплохой, — сказал второй.
— Но речи были жуткие.
— Ужасные!
— Не понимаю, откуда они выкапывают таких субъектов!
— Да.
— Этот Брэддок!
— Ужасно.
— Да неужели старик Брэддок произнес речь? — радостно сказал Сэм. — И скверно?
— Хуже всех.
— Абсолютно.
— Этот анекдот про ирландца.
— Гнусь!
— И вся эта чушь про милую старую школу. — Ужас!
— Если хотите знать мое мнение, — сокрушительно сказал первый щеголь, — так я считаю, он допился до белых слонов.
— Под завязку, — сказал второй.
— Я следил за ним во время банкета, так он всасывал шампанское, как пылесос.
Наступило молчание.
— Ну, — сказал первый щеголь неловко, — нам пора.
— Торопимся, — сказал второй щеголь.
— У нас ужин в «Гневном сыре».
— Где-где? — спросил Сэм.
— В «Гневном сыре». Новый ночной клуб на Пэнтон-стрит. Ну, увидимся, э?
— Непременно, — сказал Сэм.
Новое молчание уже сгущалось в желе, когда подползло такси и оба щеголя с энтузиазмом прыгнули в него.
— Страшно, как человек способен опуститься, — сказал первый.
— Ужас! — сказал второй.
— Хорошо, что мы вовремя убрались.
— Да.
— Он уже созрел для дойки, — сказал первый щеголь. — Уже рот раскрыл, — сказал второй.
Сэм зашагал дальше. Хотя господа Бейтс и Тресиддер никогда не пользовались его расположением, они принадлежали к тому, что мистер Брэддок назвал бы (да и назвал не менее одиннадцати раз в своей застольной речи в этот вечер) милой старой школой, и встреча с ними приятно его взбодрила. И пока он лавировал в толпе, ощущение, что он — вельможа, посетивший свое имение после долгого отсутствия, возросло еще больше. Он озирал прохожих с веселым дружелюбием и жалел только, что недостаточно знаком с ними и не может похлопать их по спине. А когда на углу Веллингтон-стрит он наткнулся на обтрепанного вокалиста, выводившего скорбные рулады на сточной решетке, он счел личным афронтом, что подобное может происходить в его владениях. Он почувствовал, что лично ответствен за тяжкое положение этого бедняги, и пришел к выводу, что ситуация требует вельможной щедрости.
Отправляясь на вечернюю прогулку, Сэм разделил свои деньги на две части. Его багаж вместе с аккредитивом прежде него пересек океан на «Мавритании», а поскольку могли пройти сутки-другие, прежде чем он восстановил бы связь с ними, то предусмотрительно поместил принципиально большую часть в бумажник, наметив приобрести на нее новый костюм и прочие необходимые вещи прямо с утра, чтобы нанести свой первый визит в Тилбери-Хаус в пристойном виде. Остаток, достаточный для вечерних развлечений, он рассо-вал по карманам брюк.
А потому он теперь пошарил в правом кармане брюк. Его пальцы сомкнулись на монете в полкроны. И тут же разомкнулись. Да, он ощущал себя вельможей, но не настолько все-таки вельможным. Что-нибудь в духе двух медяков устроило бы его больше, но он с изумлением обнаружил, что его правый карман, если не считать полкроны, как будто пуст. Он обследовал левый карман. И тот оказался пустым.
Объяснение, естественно, заключалось в том, что купаться в наслаждениях стоит дорого. Нельзя предаваться чревоугодию по ресторанам в обществе прожорливого кока, кататься на автобусах и поездах метро туда-сюда и снова туда, а в заключение сходить в кино и не порастрясти при этом спой капитал. Волей-неволей Сэму пришлось признать, что эти полкроны остались единственной имеющейся у него в распоряжении монетой. А потому он был готов оставить мысль о вельможной щедрости и отправиться дальше, как вдруг вокалист, расправившись с «Ты из девушек тех, кого забывают мужчины», затянул другую популярную балладу под названием «Морякам все равно». И разумеется, желание опровергнуть содержащийся в этих словах поклеп на великое братство, коего он был членом-любителем, заставило Сэма не поскупиться.
Полкроны перешли из кармана в карман.
Сэм пошел дальше. В четверть двенадцатого ночи к востоку от Веллингтон-стрит практически нет ничего, что могло развлечь или заинтересовать прогуливающегося человека, а потому он перешел улицу и повернул на запад. Не успел он пройти и нескольких шагов, как очутился перед ярко освещенной витриной ресторанчика, который, казалось, специализировался на моллюсках. Поверхность за стеклом была вымощена соблазнительнейшими устрицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78