Лорд Тилбери медленно выпустил из легких накопившийся там воздух.
— Вот как? Вы пошли в соседний дом выпить чаю?
— Да.
— Оставив этого… этого преступника…
— Я же знал, что он не удерет. Я все рассчитал. То, что вы заглянете ко мне, было непредвиденной роковой случайностью. Вы хотели о чем-то со мной поговорить? — осведомился Сэм, чувствуя, что чем скорее завершится их беседа, тем она окажется приятнее.
Лорд Тилбери надул щеки и несколько секунд стоял так, словно готовящийся к извержению вулкан. В недавних треволнениях он совсем забыл о трагедии, заставившей его поспешить в «Мон-Репо».
— Да, хотел, — сказал он и еще секунду подымился. — Начну с того, — начал он, — что ваш дядя мистер Пинсент, когда отправил вас сюда вступить в число моих сотрудников, практически поместил меня in loco parentis по отношению к вам.
— Превосходная мысль, — сказал Сэм учтиво.
— Отвратительнейшая мысль! По меньшей мере чудовищно требовать от занятого человека, чтобы он взял на себя заботы об индивиде с характером настолько причудливым, настолько недисциплинированным, настолько… хм… эксцентричным, что для него трудно найти другое слово, кроме как сумасшедший.
— Сумасшедший? — переспросил Сэм, глубоко раненный несправедливостью этих жестоких слов. От начала и до конца он не мог припомнить ни единого своего поступка, который не вдохновлялся бы и не диктовался бы требованиями чистого разума. — Кто? Я?
— Да, вы! Возлагать подобную ужаснейшую ответственность на кого-либо недопустимо, и я согласился только из-за… э…
— Я знаю. Дядя мне объяснил, — сказал Сэм, стараясь помочь ему докончить фразу. — Вы сделали ему деловое предложение, ну и хотели подлизаться.
Лорд Тилбери не изъявил ни малейшей благодарности за эту любезную подсказку.
— Ну так, — объявил он с горечью, — возможно, вам будет небезынтересно узнать, что сделка, на которую вы сослались, сорвалась.
— Мне очень жаль, — сочувственно сказал Сэм. — Не повезло! Боюсь, мой дядя не из тех, с кем легко вести дела.
— Сегодня утром я получил от него каблограмму с сообщением, что он передумал и не сможет пойти мне навстречу в этом деле.
— Жаль, жаль, — сказал Сэм. — Нет, я правда искренне сожалею.
— И исключительно по вашей вине, как, возможно, вам будет приятно узнать.
— По моей? Но что я такого сделал?
— Я скажу вам, что вы такого сделали. Мистер Пинсент ответил на мою каблограмму, в которой я поставил его в известность, что вы находитесь в процессе завязывания интрижки с девушкой…
—Что?!
— Не трудитесь отрицать. Я собственными глазами видел, как вы завтракали с ней в «Савое», и мне известно, что нынче днем вы водили ее в театр.
— Вы же не… вы же не можете подразумевать мисс Деррик?
— Разумеется, я подразумеваю мисс Деррик.
Сэма настолько ошарашило, что отыскался некто, способный назвать, возможно, самую великую, самую прекрасную любовь за всю историю мира «завязыванием интрижки», что он онемел и вытаращил глаза.
— Я телеграфно оповестил об этом мистера Пинсента и запросил инструкции.
— Вы… вы… что? — Паралич, временно сковавший Сэма, исчез, сметенный в небытие волной человекоубийственной ярости. — Вы хотите сказать, что у вас хватило… хватило духа… наглости… — Он захлебнулся. Свои редкие приступы гнева он обычно разряжал, тотчас переходя от слов к поступкам, и теперь разочарованно оглядел лорда Тилбери, скорбя, что телосложение и возраст автоматически исключают владельца издательства «Мамонт» из числа кандидатов на оскорбление действием, сопряженным с членовредительством. — Вы хотите сказать мне… — Он несколько раз судорожно сглотнул. При мысли, что этот гнусный коротышка шпионил за Кей, а теперь пачкает ее омерзительными намеками, он почувствовал, что общепринятые слова тут бессильны.
— Я сообщил мистеру Пинсенту, что вы вступили в тайную любовную связь, и осведомился, как мне поступить.
На Сэма снизошло озарение, и он как бы вновь пережил сцену, разыгравшуюся в его присутствии за люком машинного отделения грузового судна «Араминта» на третьи сутки после отплытия из Нью-Йорка. Мечтательный матрос первого класса, грезя не то о родном доме, не то о кружке пива, в рассеянии попятился и отдавил ногу боцмана, который пересекал палубу с полным ведром краски в руке. И боцман, переводя дух, сконденсировал свои чувства в два эпитета — до того эластичные и всеобъемлющие, что они, будучи точнейшим описанием матроса первого класса, оказались равно применимыми к лорду Тилбери. Сэму даже почудилось, что их изобрели именно для блага лорда Тилбери.
Еще секунду назад он оплакивал бессилие просто слов. Но это были не просто слова, они были словесным динамитом.
— Ты то-то и то-то! — сказал Сэм. — Ты такой-то и такой-то!
Матросы, закаленные ранними тренировками и долгой привычкой, воспринимают поношения с полным равнодушием. У лорда Тилбери такого преимущества не было. Он отскочил, словно ошпаренный струей кипятка.
— Ты злокачественный прыщ! — сказал Сэм. Он подошел к двери и открыл ее. — Вон!
Если бывает такой случай, когда человек с полным на то правом может воскликнуть «сэр!», то именно он выпал лорду Тилбери, который, конечно, употребил бы его, сохрани он дар речи. Однако с тех пор, как к нему обращались подобным образом, миновало около четверти века, и его ошарашило.
— Вон! — повторил Сэм. — Какого черта, — добавил он брезгливо, — вы тут торчите, только воздух отравляете!
Лорд Тилбери не испытывал желания вступать в словесную битву со столь искушенным противником. Пошатываясь, он выскочил в прихожую, а серые брючины вихрились над его стопами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78