хотя люди, только знакомясь со мной, иногда не успевают сразу оценить меня…
— Ну, я вполне оценила!
— …потому что глубины моей души скрыты от посторонних глаз.
— Так причина в этом?
— Но какие еще доказательства нужны?
— А она вам еще что-нибудь говорила?
— Что-то о том, чтобы я остерегался брюнета, но ничего важного. Однако, по-моему, за пятьдесят центов улов очень недурной.
— А она сказала, что вы женитесь на этой девушке?
— Сказала — и безоговорочно.
— Так, насколько я поняла, вы хотите, чтобы я вышла за вас, лишь бы ваши пятьдесят центов себя оправдали?
— Не совсем. Вы опускаете тот факт, что я вас люблю. — Он посмотрел на нее с упреком. — Не смейтесь!
— Разве я смеялась?
—Да…
— Простите. Мне ведь не следует смеяться над любовью сильного мужчины.
— Вы не должны смеяться ни над чьей любовью. Любовь — замечательная штука. Она даже Фарша на минуту сделала почти красивым, а это совсем не просто.
— А когда она сделает красивым вас?
— А разве еще не сделала?
— Пока нет.
— Вам нужно набраться терпения.
— Попытаюсь, а пока оценим ситуацию. Вы знаете, что на моем месте сделала бы девушка в творении Корделии Блэр?
— Какую-нибудь глупость, я думаю.
— Вовсе нет. Она была бы прелестной и трогательной. Поглядела бы на него, улыбнулась дрожащей улыбкой и сказала бы: «Мне жаль, так… так жаль! Вы сделали мне величайший комплимент, какой мужчина может сделать женщине. Но этому не суждено быть. Так будем друзьями? Хорошими друзьями?»
— А он бы покраснел и уехал в Африку, так?
— Нет. Думаю, он бы остался в надежде, что в один прекрасный день она передумает. С девушками так ведь часто случается, знаете ли.
Она улыбнулась и протянула руку. Сэм холодно взглянул на метрдотеля, который, по его мнению, стоял слишком близко, слишком по-отечески, и взял эту руку. И не просто взял, а еще пожал. И пожилой джентльмен наполеоновского облика, завтракавший с министром в большом чале, а теперь возвращавшийся через двор в свое издательство, увидел это сквозь большое окно и остановился как зачарованный.
Он простоял так довольно долго, выпучив глаза. Он увидел, как Кей улыбнулась. Он увидел, как Сэм взял ее руку. И тут он решил, что видел вполне достаточно. Оставив свое намерение пройтись пешком до Флит-стрит, он помахал такси.
— А вон лорд Тилбери, — сказала Кей, глядя в окно.
— Да? — сказал Сэм. Лорд Тилбери его не интересовал.
— Возвращается в редакцию, я полагаю. И вам, наверное, пора?
— Пожалуй. Не хотите ли пойти со мной и поболтать с вашим дядей?
— Возможно, я загляну попозже. А сейчас мне надо зайти в рассыльное бюро на Нортумберленд-авеню отправить записку.
— Что-нибудь важное?
— Да, более или менее, — сказала Кей. — Уиллоуби Брэддок просил меня кое-что сделать, а теперь я поняла, что не смогу.
19. Лорд Тилбери обзаводится союзником

1
Хотя лорд Тилбери увидел в окне совсем немного из того, что происходило между Кей и Сэмом, с него этого было вполне достаточно, и, пока такси везло его назад в Тилбери-Хаус, он с горечью и негодованием думал о двуличии современной девушки. Вот, размышлял он, одна такая: на обеде в данный вечер она практически и без обиняков заявляет, что не выносит Сэма Шоттера. И на следующий же день сидит в ресторане с тем же самым Сэмом Шоттером, улыбается тому же самому Сэму Шоттеру и разрешает тому же самому Сэму Шоттеру пожимать себе руку.
Все это представлялось лорду Тилбери весьма зловещим, и он нашел лишь одно объяснение: неприязнь этой девушки к Сэму накануне вечером была вызвана ссорой между влюбленными. О ссорах между влюбленными он знал все, ибо его газеты были полны историй, в форме как коротких рассказов, так и сериалов, которые были посвящены исключительно таким ссорам. О женщины! Женщины! — так примерно суммировал лорд Тилбери данное положение вещей.
Он понял, что оказался в чрезвычайно трудной ситуации. Как он объяснил своей сестре Фрэнсис перед первым появлением Сэма в издательстве «Мамонт», обращение с этим нарушителем спокойствия требовало такта и дипломатии. Во время своего пребывания в Америке он не сумел точно выяснить, как Сэм котируется у своего дяди. У лорда Тилбери сложилось впечатление, что мистеру Пинсенту он дорог. Следовательно, если между Сэмом и издательством «Мамонт» пробежит черная кошка, мистер Пинсент, предположительно, встанет на сторону племянника, а это будет катастрофа. Вот почему любые меры против сердечных дел этого молодого человека следовало принимать хитро и исподтишка.
В необходимости таких мер лорд Тилбери ни на секунду не усомнился. Его меркой, когда он судил своих ближних, были деньги, и он счел бы нелепостью мысль, что обаяние или нравственные достоинства, какими могла обладать Кей, были способны уравновесить полное отсутствие у нее вышеупомянутого обязательного условия. И он считал само собой разумеющимся, что мистер Пинсент придерживается точно таких же взглядов.
Беспомощность в подобных обстоятельствах терзала его. Он мерил шагами кабинет в душевной агонии. Естественно, начать кампанию следовало с того, чтобы бдительно следить за Сэмом и наблюдать, какой оборот примут его сердечные дела. Но Сэм — в Вэлли-Филдз, а он — в Лондоне. Ему необходим союзник, решил лорд Тилбери, бороздя ковер и, как всегда в минуты раздумий, заложив большие пальцы в прорези жилета. Но какой союзник?
Агент секретной службы. Но какой агент? Квалифицированный шпион, который, каким-то образом внедренный в ном молодого человека, смотрел бы, слушал и составлял ежедневные отчеты о его поведении. Но какой шпион?
И внезапно, пока он продолжал свое кружение, лорда Тилбери озарило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78