И потому более трех часов он пребывал в блаженном состоянии, а затем внезапно, пока он мирно покуривал трубочку после плотного обеда, его настроение круто изменилось, и в глубинах его сознания зашевелилась мысль, что Клэр во время их недавней встречи держалась как-то не так.
Он задумался над этим, и, так как только что съеденная им самим приготовленная пища вела победоносный бой с его пищеварительными органами, им овладела мрачная тревога. Медленно, но верно в нем пробуждалась ревность, от которой сон было излечил его. Он выпустил облако табачного дыма и сквозь него угрюмо уставился на Шимпа Твиста, который был погружен в глубокую задумчивость по другую сторону кухонного стола.
Ему пришло в голову — и не в первый раз, — что внешность Шимпа ему очень не нравится. Даже собственная мать не назвала бы Шимпа Твиста красавцем, и все-таки имелось в нем что-то, рассчитанное на то, чтобы вызывать тревогу в помолвленном мужчине. В глазах у него пряталось выражение, по какому в фильмах всегда можно узнать губителей семейных очагов. Законченный змей в человеческом облике, решил Фарш, а его внутренний механизм тщетно старался справиться с тем, чем он его загрузил.
Не принесли душевного покоя и воспоминания об утреннем разговоре с Клэр, столь кратком, что он помнил каждое ее слово. И все они касались вот этого плюгавчика с черным сердцем по ту сторону стола.
«А как там мистер Твист?» Многозначительный вопрос. «Ты с ним не ссорился, а?» Подозрительный намек. А когда он сказал, что они отлично поболтали, она спросила: «Обо мне?»
Последнее воспоминание так взволновало Фарша, что он вынул трубку изо рта и обратился к своему визави с внезапностью, смахивавшей на бешенство:
— Эй!
Шимп вздрогнул от неожиданности. Он как раз взвешивал, может ли подручный во исполнение своих обязанностей приставить лестницу к задней стене дома, взобраться на нее и покрасить раму в окне задней комнаты. А когда Фарш начнет готовить обед…
— А? — спросил он, моргая, и с изумлением обнаружил, что человек, недавно источавший дружелюбие, смотрит на него холодно, враждебно и подозрительно.
— Хочу тебя кое о чем спросить, — сказал Фарш.
— Валяй, — ответил Шимп и нервно улыбнулся. Большая неосторожность с его стороны, поскольку улыбка его совсем не красила. Фаршу она показалась хитрой и подлой.
— Хочу знать, — продолжал Фарш, — шашнями пахнет? — Э?…
— Между тобой и моей девушкой в соседнем доме. Есть, как говорится, между вами что-нибудь?
— Да ни в жизнь! — вскричал Шимп взволнованно.
— Ну, — внушительно сказал Фарш, — лучше, чтоб не было, понял?
Он встал, чуть повеселев, подозрения на мгновение утихли, и он направился в сад, где несколько минут чирикал над изгородью.
Это не вызвало никакого отклика, а потому он перелез через изгородь и заглянул в кухонное окно «Сан-Рафаэля». Кухня была пуста.
— Гулять пошла, — поставил диагноз Фарш и оскорбился. Если Клэр пошла гулять, то почему не позвала его с собой? Ему это не понравилось. Напрашивался вывод, что любовь остыла. Он вернулся в «Мон-Репо» и совсем смутил впечатлительного мистера Твиста, двадцать минут глядя на него в упор и почти не моргая.
Клэр не пошла гулять. Она села на лондонский поезд двенадцать десять, а с вокзала направилась на Джон-стрит в резиденцию мистера Брэддока. Она намеревалась ознакомить с фактами свою мать и попросить у этой многоопытной женщины совета в критическую минуту своей жизни. Ее вера в Тетушку Исобель не поколебалась, но мнение второго специалиста всегда полезно. Ибо тревога Клэр после утренней беседы с Фаршем через изгородь непрерывно нарастала. Ей показалось, что он держался как-то не так. Не принесло душевного покоя и воспоминание об их разговоре.
«А как там мистер Твист?» — спросила она. И он не только не проявил готовности турнириться, но ответил веселым голосом: «Отлично». Страшноватый ответ.
А он еще добавил, что они друзья, водой не разлить. Рассеянно отвечая на отеческие шуточки Следдона, Клэр вошла к матери, плотно сжимая губы, с суровостью во взоре. Миссис Липпет, введенная в курс, твердо встала на сторону Тетушки Исобель.
— Умная женщина, сразу видно, Клара.
— Клэр, — машинально поправила дочка.
— Она знает.
— И я так думаю.
— Ох и страдала же она, эта женщина, — сказала миссис Липпет. — Тут не ошибешься. Разве же она знала бы о жизни столько, если бы не страдала?
— Так ты бы продолжала его испытывать? — настойчиво осведомилась Клэр.
— Испытывай его, испытывай побольше, — сказала миссис Липпет. — Другого способа нет. Не забывай, деточка, твой Кларенс — моряк, а моряков надо держать в узде. Вот говорят, будто морякам все равно. А я говорю: пусть им будет не все равно. Вот что я говорю!
Назад Клэр вернулась на автобусе.
Для размышления нет ничего лучше поездки на верху автобуса. К четырем часам, когда это транспортное средство высадило ее на углу Берберри-роуд, ее решимость закалилась как сталь, и следующий свой ход она разработала во всех мелочах. На минуту она заглянула в кухню, вышла оттуда в сад и узрела Фарша, меряющего шагами лужайку «Мон-Репо».
— Э-эй! — крикнула она, сумев придать своему голосу веселую беззаботность.
— Где ты была? — осведомился Фарш.
— Ездила навестить мамочку… А мистер Твист дома?
— Зачем тебе мистер Твист?
— Просто хотела отдать ему… то, что обещала.
Обещанным оказался конверт сиреневого цвета и аромата, и Фарш, взяв его и разглядывая, будто гадюку у себя на ладони, сделал роковое открытие:
— В нем что-то есть.
— Конечно, есть. Если бы там ничего не было, зачем бы мне его ему отдавать?
Пальцы Фарша нервно мяли конверт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78