«Ну и дурак же!» А теперь он почувствовал, что никогда еще не слышал ничего не только столь прекрасного, но столь абсолютно разумного, практичного и вдохновенного.
— Верно! — вскричал он.
Будь перед ним стол, он бы стукнул по столу кулаком. Но посреди лужайки он мог лишь поцеловать Кей, что он и сделал.
— Правда, — сказал он, когда первый пароксизм восторга миновал, — есть одно обстоятельство, которое следует учесть. Я потерял место и не знаю, как найти другое.
— Ну конечно ты его найдешь!
— И действительно! — сказал Сэм, пораженный ясностью и неопровержимостью ее логики. Утверждение, будто женский интеллект ниже мужского, представилось ему грубейшей ошибкой. Много ли нашлось бы мужчин, способных оценить ситуацию столь молниеносно и полно?
— Возможно, что-нибудь скромное, но куда более интересное.
— Так и будет!
— Мне всегда казалось, что люди, вступающие в брак без ничего, живут просто чудесно.
— Сверхзамечательно!
— Настоящее приключение.
— Вот-вот!
— Я умею готовить — немножко.
— Я умею мыть посуду.
— Если вы бедны, то сполна наслаждаетесь удовольствиями, которые можете позволить себе лишь изредка. А если вы богаты, то удовольствия скоро вам наскучивают.
— До чертиков.
— И вот мало-помалу вы становитесь чужды друг другу.
Тут Сэм решительно не мог ей поддакнуть. Как ни тяжко ему было возразить ей хоть в чем-нибудь, это было уже слишком.
— Нет! — твердо отрезал он. — Будь у меня миллион, ты мне чуждой не станешь.
— Но вдруг?
— Никаких вдруг.
— Но это же лишь предположение.
— Ко мне оно не относится.
— Ну, — сказала Кей, уступая, — я ведь только говорю, что будет куда приятнее и веселее жить в нужде, считать каждый пенни и по субботним вечерам ходить в дансинг в Хэммерсмите, или на мой день рождения, или еще по какому-нибудь поводу; и самим готовить обед, и самой шить себе платья, чем… чем…
— …чем жить в позолоченной клетке и наблюдать, как любовь задыхается, — докончил Сэм, припомнив заявления Лесли Мордайка на эту тему.
— Да. А потому я правда рада, что клад в «Мон-Репо» оказался сказкой.
— И я. Чертовски рад.
— Мне было бы противно им воспользоваться.
— Мне тоже.
— И по-моему, очень хорошо, что твой дядя лишит тебя наследства.
— Лучше не придумать.
— Это все испортило бы, назначь он тебе большое содержание.
— Абсолютно все.
— Я хочу сказать, мы лишились бы всех радостей, которые нас ждут, и не чувствовали бы себя такими близкими друг другу, и…
— Вот именно. Знаешь, я знавал в Америке беднягу, который получил в наследство от отца миллионов двадцать, а потом взял да и женился на девушке, у которой их было вдвое больше.
— И что с ним сталось? — глубоко шокировано спросила Кей.
— Не знаю. Мы потеряли друг друга из виду. Но ты только вообрази такой брак!
— Ужасно!
— Ну какие у них могли быть радости?
— Ни малейших. Как его звали?
— Его фамилия, — сказал Сэм приглушенным голосом, — была Бленкирон. А ее — Поскит.
Несколько секунд они простояли молча, потрясенные трагедией этих двух жалких изгоев рода человеческого. Сэм еле сдерживал слезы и решил, что Кей держит себя в руках лишь с трудом.
Дверь дома, ведущая в сад, открылась. На них легла полоса света.
— Кто-то идет. — Кей слегка вздрогнула, точно очнувшись ото сна.
— Черт бы их побрал! — сказал Сэм. — Впрочем, лучше не надо, — тут же поправился он. — По-моему, это твой дядя.
Даже в такой момент он был не способен пожелать ничего дурного любому из ее родственников.
Действительно, это был мистер Ренн. Он остановился на крыльце, поглядывая по сторонам.
— Кей! — позвал он. — Что?
— А, вот ты где? Шоттер с тобой? — Да.
— Вы не зайдете в дом ненадолго? — осведомился мистер Ренн. Голос его — ведь он был очень чутким человеком — прозвучал несколько виновато. — Пришел Корнелиус. Он хочет прочесть вам ту главу из его истории Вэлли-Филдз.
Сэм испустил мысленный стон. В такую ночь юный Троил взбирался на стену Трои и созерцал шатры греков, в одном из которых спала Крессида, а вот ему надо идти в душный дом и слушать, как зануда с седой бородой будет вякать и вякать о заплесневелом прошлом лондонского пригорода.
— Ну да, я знаю, но…
Кей положила руку ему на локоть.
— Мы не можем огорчить бедного старика, — шепнула она. — Он будет так удручен.
— Да, но я хотел…
— Нет.
— Ну, как скажешь, — сказал Сэм.
Из него, несомненно, должен был выйти прекрасный муж.
Мистер Корнелиус ждал в гостиной и, когда они вошли, обвел их из-под седых бровей приветственным взглядом человека, который любит звуки своего голоса и видит перед собой покорных слушателей. Он поднял с пола большой пакет в оберточной бумаге и, аккуратно развязав веревочку, извлек на свет пакет чуть поменьше, тоже в оберточной бумаге. Из нее он извлек пакет в газетной бумаге, под которой оказался еще слой газетной бумаги, и, наконец, взял в руки внушительную рукопись, перевязанную сиреневой ленточкой.
— О делах, связанных с этим Финглассом, — объявил он, — повествуется в главе седьмой моей книги.
— Только в одной главе? — спросил Сэм с надеждой.
— В этой главе описываются первое посещение этим человеком моей конторы, первое впечатление, которое он на меня произвел, его слова в той мере, в какой они мне запомнились, и кое-какие предварительные подробности. В главе девятой…
— Девятой? — переспросил Сэм с ужасом. — Вы знаете, собственно говоря, читать вам все это нет смысла, так как выяснилось, что Фингласс не…
— В главе девятой, — продолжал мистер Корнелиус, поправляя на носу очки в роговой оправе, — я рассказываю, как он был принят в круг ничего не подозревающих обитателей пригорода, и я довольно подробно описываю, ибо это дает представление о том, насколько полно его внешняя респектабельность вводила в заблуждение тех, с кем он соприкасался, прием в саду, который устроила миссис Беллами-Норт в «Бо-Риваж» (Берберри-роуд) и на котором он, появившись, сказал несколько слов о приближающихся выборах в совет округа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78