Он объяснил мне, что у него есть подходец. Согласно его объяснениям, он ее поцеловал, и после все было хорошо и по-дружески.
Кей чуть порозовела.
— О! — сказала она.
— Да, — сказал Сэм.
Наступило молчание. Затем сан-рафаэлевский котенок, все это время резвившийся в траве, подошел к Кей и потерся мокрой головой об ее лодыжку.
— Ну, мне пора, — сказала Кей. — Клэр лежит с одной из своих мигреней, и я должна приготовить завтрак для дяди.
— Неужели? Разрешите, я одолжу вам Тодхантера?
— Нет, спасибо.
— Пожалуй, это мудрое решение. Если не считать макарон по-флотски, готовит он омерзительно.
— Как и Клэр.
— Вот как? Что за битва гигантов это будет, когда они начнут готовить друг для друга!
— Да.
Кей нагнулась и почесала котенка за ушком, а затем быстро направилась к дому. Котенок подвергнул Сэма долгому критическому осмотру, решил, что от него энергичной кошке толку не будет, и умчался ловить кружащийся листик. Сэм вздохнул и отправился принять ванну.
Собакам свойственна быстрая перемена настроений. Лишь несколько часов назад Эми в тисках жуткой тоски по трактиру, где провела свое девичество (ибо, если кому-нибудь это интересно, Фарш приобрел ее за пять шиллингов у хозяина «Голубого якоря» в Талс-Хилл), своими причитаниями превращала ночь в царство ужасов. Она скорбела подобно Ниобее и отвергала все утешения. Но теперь, судя по ее оживлению и особой бойкости походки, ей понравилось влачить жизнь в изгнании.
Она скребла лапами дерн и обнюхивала кусты с видом хозяйки поместья, обходящей свои владения. А когда мстительный Фарш метнул в нее яйцо из окна кухни и оно разбилось у нее под носом, она беззаботно слизнула содержимое, явно считая, что день начался отлично.
В этом прекрасном мире обнаружился лишь один изъян — отсутствие приятного общества. От природы очень общительная, Эми томилась от одиночества и минут десять рыскала по саду в поисках знакомства с кем-нибудь отзывчивым. Под лавровым кустом она обнаружила улитку, но улитки — существа замкнутые, эгоцентричные, занятые исключительно собой, и эта с холодной надменностью скрылась в своем домике, ясно дав понять Эми, что не потерпит никакой фамильярности.
Эми свернула на боковую дорожку и заинтересовалась тянувшимся вдоль нее деревянным сооружением. Величаво встав на задние лапы и положив передние на его верх, она поглядела — и тотчас испытала те же чувства, что и доблестный Кортес, когда орлиным взором обозревал он Тихий океан. Не будет преувеличением сказать, что в этот миг Эми уподобилась астроному, чей телескоп нашел неведомую планету. Ибо не только перед ней простирался, так сказать, Новый Свет, но на самой его середине, в траве, обаятельнейший котенок гонялся за своим хвостом!
Эми этого было достаточно. Да, она предпочла бы для общения другую собаку, но котенок был отличной заменой. Эми обожала котят. В «Голубом якоре» их было семеро, и все — закадычнейшие ее друзья, которые считали ее туловище превосходной площадкой для всяческих игр, а большой мохнатый хвост — объектом нескончаемых погонь. Оттолкнувшись могучими задними лапами, она перемахнула через изгородь, хлопнулась о землю, как сброшенный в подвал мешок с углем, и помчалась к котенку, лучась дружелюбием. Котенок ошарашено взглянул на нее, молнией вскарабкался на изгородь, а оттуда перебрался на дерево, среди ветвей которого недавно чирикал Фарш Тодхантер.
Эми остановилась у подножья дерева и в недоумении задрала голову. Она ничего не понимала. Собакам, как и людям, не дано видеть себя такими, какими их видят другие, и ей даже в голову не приходило, что в ее внешности хоть что-то может испугать впечатлительного котенка. Но если твой отец — помесь мастифа и эрдельтерьера, а мать наполовину датский дог, а наполовину ньюфаундленд, ты неизбежно наследуешь телосложение определенного типа. Котенок, поглядев вниз сквозь ветки, поздравил себя с верным избавлением от смерти и вскарабкался повыше. И тут в сад вышла Кей.
— Привет, псина, — сказала Кей. — Что ты тут делаешь?
Эми при виде Кей пришла в восторг. Собака она была близорукая и приняла ее за дочку хозяина «Голубого якоря», которая обычно ее кормила. И, забыв про дерево, Эми устремилась к ней. А Кей, выросшая среди собак и знавшая, какие церемонии следует соблюдать при первом знакомстве, поздоровалась с ней как положено. Фарш, выбежавший из дома, когда увидел, как Эми одним прыжком взяла изгородь, теперь стал свидетелем того, что практически представляло собой пир разума и излиянье душ. Иными словами, Эми лежала на спине, задрав к небу все четыре лапы, а Кей похлопывала ее по грудной клетке.
— Надеюсь, собака вас не допекает, мисс, — сказал Фарш в лучшей своей манере.
Кей подняла голову и увидела мужчину, который чирикал на нее с дерева. Обязавшись породниться с «Сан-Рафаэлем» через брак, он перестал быть чужаком и обрел что-то вроде статуса члена семьи; а потому она ласково ему улыбнулась, мимоходом удивясь, что сердце Клэр покорил ухажер, который, каковы бы ни были другие его достоинства, явно во всех отношениях не дотягивал до принятых эталонов мужской красоты.
— Нисколько, — сказала Кей. — Он ваш?
— Она, — поправил Фарш. — Да, мисс.
— Очень милая собака.
— Да, мисс, — сказал Фарш, но без особого энтузиазма.
— Однако я боюсь, как бы она не напугала моего котенка. Он где-то в саду. Слышите, он мяучит.
Эми тоже услышала, что мяучит, и в неугасшей надежде достичь взаимопонимания немедленно вернулась к дереву и попыталась вспрыгнуть на его макушку. До своей цели она не дотянула футов пятидесяти, но тем не менее взвилась так высоко, что котенок поспешил перебраться на верхние ветки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78