- Гасси, - сказал я, - выпей бренди и приготовься слушать. У меня дурные новости. По поводу блокнота. - По поводу блокнота? - Да. - Ты хочешь сказать, он не у нее? - Вот в том-то и загвоздка. Блокнот у нее, и она собирается отдать его папаше Бассету. Я ожидал взрыва чувств, и взрыв последовал. Глаза Гасси вылезли из орбит и показались над оправой стекол, он вскочил с кресла, содержимое рюмки выплеснулось, и в комнате запахло как субботним вечером в баре. - Что??? - Увы, именно так обстоят дела. - Вот это фокус! - Да. - Надеюсь, ты шутишь? - К сожалению, нет. - Но почему?! - У нее есть на то свои причины. - Она просто не понимает, что за этим последует. - Все она понимает. - Но это конец! - Это уж точно. - О ужас, ужас! Многие говорят, что в минуты трагических потрясений проявляется лучшее, что есть в характере Вустеров. На меня снизошло странное спокойствие. Я похлопал его по плечу. - Мужайся, Гасси! Вспомни Архимеда. - На кой черт? - Его убил рядовой солдат. - Ну и что? - Конечно, приятного мало, но я не сомневаюсь, что умер он с улыбкой. Моя бестрепетность произвела должное воздействие. Он слегка притих. Не стану утверждать, что нас можно было принять за французских аристократов, которых везут в телеге под нож гильотины, но некое отдаленное сходство все же наблюдалось. - Когда она тебе сказала? - Не так давно, на террасе. - Она не разыгрывала тебя? - Какое там. - А не было... - Озорного блеска в ее глазах? Не было. Никакого блеска не было и в помине. - Слушай, может быть, есть способ ее остановить? Я знал, что он заведет об этом разговор, но уж лучше бы не заводил. Нам предстояли долгие бессмысленные препирательства. - Способ есть, - сказал я. - Она обещала, что откажется от своего кошмарного намерения, если я украду у папаши Бассета серебряную корову. - Это тот сливочник, который он показывал нам вчера за ужином? - Тот самый. - Но зачем его красть? Я объяснил ему положение дел. Он выслушал меня с большим вниманием, и его лицо посветлело. - Ах вот оно что! Теперь я все понял. А раньше в толк не мог взять, почему она так себя ведет. Казалось - полная бессмыслица. Ну что ж, отлично. Выход найден. До чего же тяжко убивать воскресшую надежду! Но что делать, придется. - Не сказал бы, потому что я к этой проклятой корове и близко не подойду. - Как? Почему? - Потому что тогда Родерик Спод превратит меня в отбивную, он мне поклялся. - Господи, при чем тут Родерик Спод? - В деле серебряной коровы он выступает ее защитником. Несомненно, из уважения к старикашке Бассету. - Хм! Не боишься же ты Родерика Спода? - Представь себе, боюсь. - Чушь собачья! Не может этого быть, уж я-то тебя знаю. - Ничего ты не знаешь. Он заходил по комнате туда-сюда. - Берти, ну почему надо бояться Спода? Здоровенная туша, пока он повернется, тебя и след простыл. - Не имею ни малейшего желания состязаться с ним в беге. - И главное - тебе вовсе не обязательно потом здесь оставаться. Сделал дело - и тут же смывайся. Пошли священнику записку после ужина, вели в полночь быть в условленном месте, и с Богом. Рассчитаем время. От двенадцати пятнадцати до двенадцати тридцати ты крадешь корову. Нет, накинем еще десять минут - мало ли что, - это будет без двадцати час. Без четверти ты уже в конюшне и заводишь автомобиль. Без десяти - мчишься как ветер по дороге в Лондон, все прошло без сучка и задоринки. Не понимаю, чего ты боишься? Мне кажется, все так просто, маленький ребенок справится. - И все равно... - Ты отказываешься? - Отказываюсь. Он подошел к каминной полке и принялся вертеть в руках статуэтку кажется, это была пастушка. - И это говорит Берти Вустер? Да. - Тот самый Берти Вустер, которым я так восхищался в школе, которого все звали Сорвиголова Берти? - Да, тот самый. - В таком случае говорить нам больше не о чем. - Ты прав, не о чем. - Единственное, что нам остается, это изъять блокнот у интриганки Бинг. - Как ты предполагаешь это осуществить? Он нахмурился и стал думать. Клетки серого вещества пришли в движение. - Придумал! Слушай. Этот блокнот для нее сейчас большая ценность, так ведь? - Так. - А раз так, она будет носить его с собой, как я носил. - Скорее всего. - Возможно, в чулке. Вот и великолепно. - Что же тут великолепного? - А ты не догадываешься, куда клонится ход моих мыслей? - Нет. - Тогда слушай. Ты затеешь с ней шутливую возню, вы станете носиться друг за другом, увертываться, и ты сможешь очень естественно... ну, как бы в шутку схватить за ногу... Я резко оборвал его. Есть границы, которые нельзя переходить, и мы, Вустеры, свято их чтим. - Гасси, ты предлагаешь мне схватить Стиффи за ногу?! - Ну да. - Ни за что. - Но почему? - Не будем углубляться в причины, - ледяным тоном отрезал я. - Несомненно, ты принял меня за кого-то другого. Он с укором посмотрел на меня своими выпученными глазами - наверно, так глядел на него умирающий тритон, которому он забыл вовремя поменять воду. Потом вроде как шмыгнул носом. - До чего же ты изменился, - сказал он, - совсем не тот, что был в школе. Вконец деградировал. Ни прежнего задора, ни лихости, ни страсти к авантюрам. Спился, надо полагать. Он вздохнул и шваркнул пастушку об пол. Мы подошли к двери, я открыл ее, и тут он снова оглядел меня. - Ты это что, к ужину так разоделся? Галстук-то белый зачем нацепил? - Дживс посоветовал, для бодрости духа. - Будешь чувствовать себя идиотом. Старый хрыч Бассет ужинает в вельветовой домашней куртке, весь перед в пятнах от супа. Так что лучше переоденься. Пожалуй, он прав. Зачем выделяться, это дурной тон. Рискуя потерять твердость духа, я принялся стаскивать фрак. И тут внизу в гостиной раздалось пение, звонкий молодой голос исполнял под аккомпанемент фортепьяно старинную английскую народную песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73