– завопил он.
Через несколько минут ему удалось выбраться на берег. К тому времени, когда подоспела помощь, течение уже понесло ботик к заливу. Второй человек сбросил одежду и сапоги и неуклюже поплыл к суденышку. Наконец он доплыл и забрался на корму, проклиная холод и ни на что не годных напарников.
Лилиса была в ужасе, но не сдавалась: она крепко вцепилась в веревку, не думая о том, как поплывет обратно, против течения. Зубы у нее стучали.
Вдруг грубая рука крепко схватила ее поднятую ручку. Ее легко вытащили из воды и швырнули на дно бота.
– Сто тут такое, ха! – произнес человек противным голосом; к тому же он шепелявил. Он засмеялся, обнажив темную пещеру, полную гнилых зубов. – Одна из маленьких крыс Мендарка. Скоро мы тобой займемся.
Выглянула луна. Лилиса отвела взгляд от его тела, покрытого густыми волосами. Ее сотрясала сильная дрожь. Человек вставил весла в уключины и принялся грести к берегу, ругаясь на чем свет стоит. Девочка пошевелилась, но грязная нога тут же наступила ей на лодыжку.
– Лези тихо, – прорычал он, – или я тебя пристукну! Больсе никаких неприятностей сегодня.
Бот причалил к берегу. Кто-то схватил фалинь. Волосатый мужчина потащил Лилису через борт.
– Что это, ребенок? – воскликнул высокий, который перед этим упал в воду.
– Да, проклятая маленькая дрянь, – ответил волосатый. – Вот повеселимся попоззе! – Он связал Лилисе руки веревкой и так сильно толкнул, что она упала, оцарапавшись об острый камень. – Лези! И не севелись.
Лилису охватил ужас. Мендарк и Оссейон не знают, где она, и, наверно, Мендарку все равно. Эти головорезы (а она не сомневалась, что это не люди Иггура) могут с ней сделать все, что захотят.
– Скольких мы порешили? – спросил третий, появляясь из-за куста.
– Троих из сести или семи, – ответил шепелявый. Остальные все есе удирают сто есть мочи.
– Кого мы потеряли, кроме Бэна?
– Торкиля и есе того парня, который сгорел. Забыл его имя.
– Сейчас это не важно. Он хорошо изжарился, как жирный гусь. – Компания дружно загоготала, оценив шутку.
– Да, но Торкиль был холосий селовек. Холосий друг.
– Золото – лучший друг, а теперь наши доли удвоились.

20
На север

На следующий день после размолвки между хлюнами и тельтами Карана проснулась, чувствуя себя разбитой. Она почти не спала ночью, расстроившись, а когда наконец погрузилась в дрему, ее преследовали кошмары.
Погода была плохая. Было очень холодно, шел снег. Пятнышки на щупальцах жалили особенно сильно, а распухшие пальцы действовали на редкость неуклюже. Ноги тоже болели, и ужасно хотелось есть. От пэна у нее были спазмы в желудке, и она его почти не ела.
На пороге появилась группа хлюнов. У них был сердитый и решительный вид. Карана встала, сжимая в руке нож. Что-то подсказывало ей, что на этот раз победят хлюны. Тельты отложили инструменты, и Клаффера вышла вперед. Начался яростный спор. Карана еще не могла следить за их речью, когда говорили быстро, но было ясно, что больше ей не намерены предоставлять убежище. Несколько раз было упомянуто имя Иггура, и она сделала вывод, что ее выдадут ему.
Тельты, как и в прошлый раз, выстроились в цепочку, отгородив Карану от хлюнов, после чего главный хлюн щелкнул пальцами, и все они вытащили короткие ножи.
– Вы нарушаете договор, – четко произнесла Клаффера.
– Да, нарушим, – ответил хлюн, – если вы ее не выдадите.
У Караны слезы навернулись на глаза. Тельты такие бедные, но так преданы своей незваной гостье. Она не могла принять такую жертву.
– Нет! – сказала она. – Я ухожу.
Клаффера с несчастным видом покачала головой.
– Право гостя! – заявила Карана. – Ты не можешь меня остановить.
Что теперь с ней будет? Иггур – недобрый человек, он отомстит ей за кражу Зеркала, использует ее дар чувствительницы, а потом погубит. Ее жизнь кончена.
И вдруг за дверью раздался голос Шанда. Сердце Караны радостно забилось. Потом его голос потонул в кудахтанье хлюнов, и поднялся такой шум, что это походило на восстание в курятнике.
– Шанд! – крикнула она. – С тобой все в порядке? – Снаружи кто-то застонал. Карана была уверена, что его убили.
Шанд появился на пороге, запыхавшийся, с красным лицом, но совершенно невредимый.
– Забирай ее и уходи! – закричал главный хлюн, и все хлюны потянулись к двери.
Тельты вернулись на свои места, но не возобновили работу. Шанд посмотрел на Карану, и его старое лицо сморщилось от улыбки. Когда он приблизился, улыбка исчезла, но дело было сделано. Теперь, когда опасность миновала, Карана была в ярости из-за того, что ее покинули, из-за перенесенного холода и ужаса, но больше всего из-за потери собственного достоинства: Шанд увидел ее полуголой, облепленной кусочками медуз.
– Ты сказал, что вернешься через несколько часов, – холодно произнесла она. – Это было пять дней тому назад.
– Я сделал для тебя все, что смог, – сказал он мягко. – Хлюны были к тебе добры. Они дали тебе возможность заработать еду честным путем. С тобой хорошо обращались и не заставляли трудиться больше, чем трудятся они сами. Они тебя прятали, потому что я их об этом просил, и защищали от Иггура, который за тобой охотится.
– Если бы не тельты, вчера меня бы ему выдали, – сказала она сердито.
– Я не знал, что дело зашло так далеко. Их собственное жалкое существование под угрозой. И однако, все это кончилось – мы сейчас покидаем Туркад.
– Покидаем? Каким образом?
Карана не знала, радоваться ей или пугаться. Предыдущий опыт общения с Шандом был ужасен. Она положила нож, вымылась морской водой, потом поклонилась тельтам и поблагодарила их за гостеприимство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171