Еще до моего ухода у нас было много долгов. Даже в хорошие времена богатство Готрима исчислялось в серебре, никак не в золоте.
По мере того как они продвигались дальше и Каране становились ясны размеры убытков, ее сердце сжималось все сильнее и сильнее.
– Как наши дела? – спросила она Рахиса, когда они сели проверять счетные книги. – Сколько у нас денег?
Рахису очень не хотелось называть эту цифру, ведь, назвав ее, он словно расписывался в собственной беспомощности. Старый слуга переворачивал страницы с убийственной медлительностью. Наконец перевернул последнюю и подвел баланс.
– Это все? – шепотом спросила Карана. – Сто пять серебряных таров? Этого не хватит и на месяц, если нам придется покупать еду. Даже если весна будет хорошей, имение не даст доходов до середины лета.
– Война! – сказал Рахис, тяжело вздохнув. – Грабежи, поборы, конфискации, мне приходилось давать деньги солдатам, чтобы они не разрушили здесь все до основания. Мы еще можем считать, что нам повезло. Если бы твоя подруга Магрета не появилась здесь во главе армии, нам пришлось бы ютиться в шалашах. А с тех пор, как вернулся Иггур, нас обложили такими податями, что стало просто невозможно вздохнуть. Посмотри, я расписал, куда ушел каждый гринт. И все же мы гораздо удачливее остальных. – Он перечислил дюжину семей, у которых не осталось ничего, кроме земли.
Карана со вздохом закрыла книгу.
– Когда будет следующий сбор податей?
– Весной, – ответил Рахис.
– И сколько мы должны заплатить?
– Пятьсот сорок таров, – угрюмо сказал старик. Карана побледнела:
– Еще столько же нужно на строительство. Что ж, спасибо, Рахис.
Он кивнул и вышел, едва переставляя ноги. Карана осталась сидеть, опустив голову на книгу.

Шанд разыскал ее через час. Он положил ей на плечо руку. Карана неприязненно взглянула на него и отстранилась: она все еще была на него зла.
– Хуже, чем ты думала?
– Гораздо хуже. Мы почти разорены. Весной придет сборщик податей, тогда всему конец. Мне придется отправиться к ростовщикам. Даже не представляю, какие они сейчас запросят проценты.
– Думаю, все сто. У тебя есть что-нибудь, что можно продать?
– Почти ничего. Все сколько-нибудь ценные вещи уже проданы или украдены. Сейчас сотни семей распродают свое имущество за гроши, так что выручить приличные деньги за старые вещи невозможно. К тому же я еще задолжала тебе, и Лиану, и Малиене, страшно подумать сколько.
– О том, что должна мне, можешь забыть, – сказал Шанд.
– Мы уже говорили как-то на эту тему, – резко ответила Карана. Зависеть от великодушия Шанда стало для нее теперь просто пыткой. – Я заплачу свои долги. – «Но как?» – с ужасом подумала она.
– До весны еще далеко, неизвестно, что случится за это время, – приободрил ее Шанд. С тех пор, как они покинули Туллин, он вел себя так, словно между ними ничего не произошло. – Твое вытянутое лицо никого не порадует. Они так готовились к возвращению хозяйки, не порти им праздник. У них тоже были тяжелые времена. Ты должна улыбаться и подавать пример остальным, несмотря ни на что.
– Я-то знаю, что принесет весна! – сказала Карана. – Удача от меня отвернулась. Но ты прав. Предаваться отчаянию в собственном доме непозволительно. Я буду трудиться больше всех, чтобы восстановить Готрим.
Вечером устроили пир из лучших припасов, которые имелись в доме. Но все равно стол не ломился от разнообразных яств. Зато было много чеснока, диких трав и горчицы, вина тоже хватало. Все крестьяне пели и плясали до полуночи. А после этого Лиан даже рассказал Предание. Это было не самое лучшее выступление в его жизни, но готримские крестьяне никогда не слышали ничего подобного и простили юноше кислый вид.
Карана наконец-то оказалась дома, она не сразу осознала это в полной мере. Шанд еще никогда не видел Карану в ее поместье, среди верных челядинцев; девушке нравилось быть в центре внимания, и роль хозяйки ей вполне подходила.

Было далеко за полночь. Вечеринка закончилась, и все отправились спать. Карана устало поднялась по лестнице в свою комнату на верхнем этаже под самой крышей. На потолке там виднелись протечки, а половые доски растрескались. Ковры и подсвечники со стен пропали, но длинные узкие витражные окна выходили на восток, юг и запад, так что днем здесь все равно было светло и нарядно. Служанка постелила свежие простыни на широкую деревянную кровать. У изголовья стояла ваза с зимними фиалками.
Целый год Карана мечтала оказаться в своей постели. Правда, ей хотелось делить ее с Лианом, но он остался внизу в одной из комнат для гостей. Она разделась, бросила одежду в корзину, умылась холодной водой и забралась в кровать на самую середину.
Карана так и не смогла заснуть. Через час она снова встала, дрожа от холода, разобрала свою сумку, отложив в сторону дорожные вещи. Затем расчесала волосы и посмотрела на себя в зеркало. Ее взгляд упал на серебряную цепочку, подаренную ей Лианом в Катадзе в то счастливое для них время. Эта была самая дорогая для нее вещь.
Она сняла ее, опустила вначале на одну ладонь, затем на другую. Бедная потемневшая безделушка. В некоторых местах серебро еще поблескивало. Она потерла цепочку каким-то грязным платком, но это ничего не дало. Карана натянула рубашку, спустилась вниз и стала рыться в буфете в поисках специальных щеток для чистки серебра, ставших бесполезными после того, как из дома пропали все ценные вещи. Наконец она нашла то, что искала, и принялась чистить цепочку.
Через час она заблестела почти как новая, только в тех местах, где соединялись звенья, еще осталась чернота, которую ей никак не удавалось отчистить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175