— Вроде бы он сам решил отдать деньги, а все равно капризничает.
— Подождите, я рассказал вам еще не все. Мягко, без нажима, я постарался убедить мистера Хайбека, что сам приложил бы все усилия, чтобы приобрести высокохудожественные произведения современного религиозного искусства, если б услышал о их существовании. Разумеется, иконопись, как и нищие, всегда с нами. В некоторых церквах установлены оригинальные кресты и, соответственно, иконостасы, отчего интерьер приобретает современный вид. Но, если не считать высокохудожественным произведением распятого на кресте Христа с женской грудью, в этой области ничего нового нет. И мы, искусствоведы, критики, кураторы, считаем, возможно, ошибочно, что все тут уже сказано. — Кеннеди высоко подбросил мяч и поймал его. — В тот момент я осознал, что читаю бедняге лекцию, а он пришел ко мне совсем не за этим. И я спросил, почему, собственно, он хочет пожертвовать такую большую сумму?
— Вопрос, волнующий всех.
— Полагаю, ответ вас поразит. Поерзав в кресле, совсем как свидетель на его перекрестном допросе, Хайбек пробормотал, что жизнь его подошла к концу, он подводит итоги, а так как всем на него наплевать, он и решил избавиться от своего состояния и… — Кеннеди высоко подкинул мяч, наклонился вперед, чтобы поймать, — …остаток дней провести в католическом монастыре.
Тут Кеннеди бросил мяч Флетчу.
— Фантастика, — выдохнул Флетч, ловя мяч.
— Я предполагал, что вас это изумит. Теперь вы понимаете, почему я с радостью принял вас этим утром. Ситуация более чем странная.
— Да, кто бы мог подумать?
— Люди не перестают удивлять, не так ли? Так что ваша коллекция будет пополняться и пополняться.
— Он хотел стать монахом?
— Да. Так он сказал. Католическим монахом. Келья, молитвы, посты, все как полагается.
— Он всегда ходил в черных ботинках.
— Простите?
— Не обращайте внимания.
— Тем не менее мы провели совещание, обсудили предложение Хайбека. Никто не знал, что и думать. А вчера, по дороге на ленч, Я услышал по радио о смерти Хайбека. И в прошлую среду, говоря, что его жизнь кончена, Хайбек не подозревал, сколь близок он к истине.
— Если он хотел пожертвовать пять миллионов долларов и уйти в монастырь, почему он просто не отдал все деньги монастырю или церкви?
— Я его спросил. Он ответил, что слишком стар, чтобы стремиться к получению прихода. И потом, пришлось бы многому учиться. А ему нужен мир и покой монастыря. Он сказал, что устал говорить, спорить, умолять. Вы в это верите?
— А коллекция религиозного искусства будет воздействовать на публику лучше, чем он.
— Получается, что так. Он надеялся, что такая коллекция пробудит религиозные чувства у большего числа его современников, чем те проповеди, которые он мог бы прочитать. Если я правильно его понял.
Флетч по высокой дуге кинул мяч Кеннеди.
— Я не могу этого осознать.
— Он сказал, что у него останется чуть больше миллиона долларов, которые он и отдаст монастырю.
— А как же его жена? Дети? Внуки?
— Их он не упомянул. Лишь сказал, что всем на него наплевать. — Кеннеди бросил мяч Флетчу.
— Музей в роли церкви, а?
— Музей в чем-то и есть церковь. А может, просто церковь.
— И на чем вы расстались?
— Я был так потрясен его предложением, что посоветовал ему вновь хорошенько все обдумать. И обсудить эту идею с женой, детьми, деловыми партнерами.
Флетч подкинул мяч под самый потолок.
— Куратор в роли священника?
— Или психоаналитика. И я пообещал, что мы обговорим его предложение. Пояснил, что мы не сможем принять от него пять миллионов долларов, если он не снимет своего условия насчет религиозного искусства. Мы не считаем возможным брать деньги на условиях, которые мы не в силах выполнить. — Кеннеди вновь бросил мяч Флетчу. — Если же, сказал я ему, он сумеет оформить пожертвование таким образом, что мы будем использовать деньги по своему усмотрению, но в первую очередь приобретать произведения современного религиозного искусства, то мы, скорее всего, их возьмем.
Флетч вернул мяч куратору.
— Будучи адвокатом, он не сомневался, что сможет выразить словами любую мысль.
— Вероятно. В статье о его убийстве, которую я прочитал на первой странице вашей газеты, говорилось, что он приехал на встречу с издателем, чтобы объявить о своем решении пожертвовать пять миллионов долларов.
— Мне сказали, что пожертвование предназначалось музею.
— Вы написали эту статью в утреннем выпуске?
— Нет. Бифф Уилсон.
Кеннеди подбросил мяч, поймал его в перчатку.
— Написано хорошо.
— Да, — согласился Флетч. — Для некролога.
Глава 20
В крошечной приемной «Дружеских услуг Бена Франклина» молодо выглядящая, эффектная женщина, сидящая за маленьким деревянным письменным столом, оглядела Флетча с головы до ног.
— На углу поверните налево, потом в середине квартала снова налево и попадете в переулок.
— Экстаз!
— Наш служебный вход слева. — Поверх розового спортивного костюма белела нитка жемчуга. — На двери табличка с названием нашей фирмы.
— Потрясающе!
Женщина нахмурилась.
— Вы посыльный, не так ли? — строго, словно регистратор в библиотеке, спросила она.
— А что я должен был принести? — полюбопытствовал Флетч.
— Простыни, полотенца.
— Я принес только себя.
— Себя?
— Да. Со всеми частями тела. Головой, плечами, бедрами, коленными чашечками. И тем, что между ног. — Флетч шумно глотнул.
— Вам назначено? — Она открыла ежедневник. — Вы не похожи…
— На кого?
Женщина еще раз пробежалась взглядом по тенниске, вылинявшим джинсам, новеньким белоснежным теннисным туфлям.
— На тех, кто обычно приходит сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62