— Она имеет право выбора клиентов?
— Она имеет право выбирать все. Часы работы, залы, клиентов.
— Более опытным полагаются привилегии. Так заведено в любой конторе.
— Более опытным! Она здесь три месяца, а я — два с половиной года, с самого открытия.
— Трения между сотрудниками — обычное явление. А чем она, собственно, лучше тебя?
— Разве ты не слышал, что сказала Марта? Она, видите ли, хотела, чтобы Карла поспала в это утро подольше. Догадайся, кто выбрался из двухспальной кровати, в которой спала Карла, и на цыпочках вышел из спальни?
— Просвети меня.
— Марта.
Официант, обслуживавший Флетча днем раньше, узнал его. Огляделся в тщетной надежде найти другого официанта, с неохотой подошел к столику.
Синди наклонилась к Флетчу.
— Мне без разницы, кто, где и как работает, — с жаром воскликнула она. — Но никто не должен получать преимущества только потому, что спит с боссом.
Флетч откашлялся, посмотрел на официанта.
— Рад видеть вас живым и здоровым, — пробурчал тот.
— Благодарю.
— Так что будет «как обычно» сегодня? Мне не терпится услышать. Кроме того, я уверен, что шеф-повар этой ночью не сомкнул глаз, вспоминая ваш вчерашний заказ, а с утра дрожит на кухне мелкой дрожью, предчувствуя, что вы появитесь и сегодня.
— Ты ел здесь вчера? — спросила Синди.
— И память об этом сохранится в наших сердцах, мисс. Мы даже попросили ресторанного критика из «Ньюс трибюн» обходить наше кафе стороной, пока этот удивительный клиент не выедет за пределы штата или не отойдет в мир иной в приступе икоты.
— Всего-то я заказал… — Флетч повернулся к Синди.
Официант поднял руку, призывая его не продолжать.
— Пожалуйста, сэр. Не повторяйте, я этого не переживу. Услышав вчера ваш заказ, я до сих пор сам не свой. Как жить без веры, что каждый следующий день будет лучше предыдущего?
— Как по-твоему, он оскорбляет меня? — спросил Флетч у Синди.
— О, нет. Я думаю, он пытается объяснить тебе преимущества пищи быстрого приготовления, вроде гамбургера или пиццы.
— То есть молодым следует ограничить свой рацион упомянутыми тобой блюдами?
— Естественно, — Синди посмотрела на официанта. — Не волнуйтесь, сегодня заказывать буду я.
— О, восславим Господа нашего! Наконец-то и на вас нашлась управа. — Последнее относилось к Флетчу.
— Принесите ему пять яиц, сваренных вкрутую.
Официант от изумления едва не потерял дар речи.
— И всего-то?
— Еще шоколадный гоголь-моголь, — пробормотал Флетч.
— Да, — кивнула Синди. — Видите ли, он получил новую работу, требующую строгой диеты.
— Ему это не интересно, — вставил Флетч.
— А что принести вам, мисс?
— Банановый сплит, три шарика мороженого, взбитые сливки, зефир и жареные орешки.
— Не много ли натощак? — с завистью спросил Флетч.
— Хочу устроить своему желудку маленький праздник.
Флетч повернулся к официанту.
— К вашему сведению, эта молодая женщина накормила меня с утра толченым лосиным рогом.
— Я мог бы и догадаться, — вздохнул официант.
— Ерунда, — махнула рукой Синди. — Где сейчас найдешь лося? Скорее всего, то был толченый коровий рог.
— О, Господи, — официант возвел очи горе. — Куда подевались милые молодые люди, которые говорили: «Пожалуйста, коку и гамбургер»?
— Официанты не питают ни малейшего уважения к молодым, что бы они ни говорили, — пробормотал Флетч.
— Как меня теперь называть? — спросил Флетч, посасывая через соломинку принесенный в высоком стакане шоколадный гоголь-моголь. — Юноша по вызовам?
— Вы проститутка, сэр, как и все мы, и, пожалуйста, не забывайте об этом, — Синди взяла со стола ложку. — Иначе потеряешь контроль над собой, над клиентом. Такая уж профессия. Контроль терять нельзя ни при каких обстоятельствах. Это опасно.
— Как же мы дошли до жизни такой? — спросил Флетч Синди.
— Полагаю, воспитывали нас одинаково. Как и многих, если не всех американцев. — Ложкой она добавила в вазочку с мороженым взбитых сливок, насыпала орешков, положила зефир. — Мы выращены, как сексуальные объекты, не так ли? Иначе для чего все эти витамины, педиатры, диеты? Почему родители и учителя заставляли нас заниматься спортом? Чтобы вырабатывать философский взгляд на вещи, учиться, как надо выигрывать, а как-проигрывать? Чепуха. Родители и тренеры протестовали, жаловались и ругались с судьями и друг с другом куда больше нас. Ради нашего здоровья? Как бы не так. Много твоих друзей закончило школу без серьезных травм ног, спины, шеи? — Синди зачерпнула полную ложку сплита и отправила в рот. — Постоянно будь на свежем воздухе, но предохраняй кожу от прямых солнечных лучей, так советовала мне мамочка. Лосьоны утром и вечером. Цель одна — идеальная форма ног, рук, плеч, плоский живот, нежная упругая кожа.
— Я — сексуальный объект? — переспросил Флетч.
— Именно так, брат мой. В твоем воспитании основное внимание уделялось философии? Культуре? Теологии? Помнится, я, тринадцатилетняя, прибежала из школы, влетела в дом со словами: «Мама, мне поставили А по математике!», — а мама рассеянно ответила:
«Да, дорогая, но я замечаю, что твои волосы блестят не так, как раньше. Каким шампунем ты пользуешься?»
Флетч молча ел яйца.
— На кого указывали нам, как на героев? — вещала Синди. — На учителей? Математиков? Поэтов? Нет. Только на тех, кто мог похвастаться прекрасным телом, на спортсменов и кинозвезд. Именно у них постоянно брали интервью на телевидении. Но разве они рассказывали, каким потом даются им быстрые секунды или как они перевоплощаются в роль, которую играют? Нет, их спрашивали о сексуальной жизни, о том, сколько раз они вступали в брак, с кем и почему разошлись в последний или предпоследний раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62