Престиж, Флетч, определяется числом людей, которых ты можешь завлечь в свою постель.
— В результате ты стала проституткой.
— Разве не к этому все шло?
— Ты, похоже, зришь в корень.
— Думаю, да
— Тебе нравится банановый сплит?
Синди уже съела добрую половину.
— Очень.
— Заметно.
— Очень нравится, — повторила она.
— Но, Синди, меня мучает совесть… делать это… ты понимаешь… за деньги.
— А делать этого мне практически не приходится. В зале тренажеры изматывают клиента донельзя. Усталость и возбуждение срабатывают за меня. Надо лишь пару раз дернуть их за член, они и кончат. А потом еще извиняются, что не смогли сдержать себя и теперь мне, цитирую, «не удастся получить удовольствие». Когда же меня посылают на ночь, сопровождать клиента, я, главным образом, сижу в барах и ресторанах, наблюдая, как старичок медленно напивается. И слушая его. Обычно им только это и нужно. А когда он полностью отключается, я волоку его в номер, раздеваю и укладываю в постель. Утром он думает, что прекрасно провел время, наслаждаясь с чудесной девушкой. Хотя на самом деле ничего не было. Все это у тебя впереди. И с мужчинами я трахалась, наверное, реже, чем вон та секретарь.
Синди мотнула головой в сторону молодой женщины, сидевшей за соседним столиком с мужчиной средних лет. На столе, помимо бокалов и тарелок, лежали блокноты, ручки, стопка листов бумаги и калькулятор.
— Только платили мне побольше, — добавила Синди.
— Может, тут дело в эмоциях. Как я должен воспринимать тот факт, что мне будут платить за физическую близость? Меня это тревожит.
— Все это дерьмо, в которое нас с головой окунули психоаналитики. Позволь спросить, у кого отношения с клиентом более интимные, у проститутки или психоаналитика?
— Э…
— Я могу повторить все их тезисы. Осознание вины. Проститутки испытывают безмерную потребность любви, но мы не знаем, что есть любовь. Единственный, доступный нам, способ оценить себя — назначить цену нашим склонностям, чувствам. Это в полной мере относится и к психоаналитикам, не так ли? Они просто говорят о нас то, что с полным основанием могли сказать о себе. Я на них не в обиде. Они тоже должны зарабатывать на жизнь. Я лишь хочу, чтобы они не наделяли нас тем комплексом вины, что мучает их самих.
— Но, Синди, после двух с половиной лет у «Бена Франклина» сможешь ли ты полностью, без остатка, отдаться мужчине, испытать истинное наслаждение?
— Я и не хочу. У меня такого не было. И не будет. — Она доела сплит и принялась за мороженое. — Меня, похоже, принимают не за ту, кто я есть. И не только меня. Я говорила тебе о своей подруге, настоящей подруге. Она тоже работает у «Бена Франклина». Мы обе заработали здесь деньги. На следующей неделе мы сматываемся в Колорадо. Купим там ферму по разведению собак и заживем в счастье и согласии.
— Вы любите друг друга?
— Естественно. Так что близость с мужчиной для меня ничто. Ни эмоционально, ни морально. В любом значении этих слов. На мужчин мне плевать. Лечь в постель с мужчиной для меня все равно, что сходить в туалет. — Вазочка с мороженым быстро пустела. — Исходя из того, как меня воспитывали, съесть мороженое — куда больший грех, чем переспать с мужчиной или мужчинами. Или всей футбольной командой. — Синди отправила в рот очередную порцию мороженого. — А мороженое приличное.
— Для меня все иначе, — заметил Флетч.
— Полагаю, что да. Но это твои проблемы.
Тут Флетч заметил направляющуюся к кафе женщину в знакомой желтой юбке, которая хорошо сочеталась с не менее знакомой темно-синей блузкой с короткими рукавами.
Синди потянулась, расправившись и с мороженым.
— Но в основе и у тебя, и у меня лежит одно и то же. Во всяком случае, мне так кажется. Из меня стремились создать безмозглое, бескультурное, прекрасное тело, сексуальный объект. При этом мне говорили, что мужчины — грубые агрессоры, а делать детей нехорошо. По натуре я не спортсменка. И не актриса.
Флетч выпрямил спину. Под столиком поставил ноги так, чтобы в любой момент сорваться с места. Взглядом измерил расстояние между столиком и дверью ресторана «Маноло».
— И когда пришло время самой зарабатывать на жизнь, — продолжала Синди, — что мне оставалось? Притворяться, что у меня семь пядей во лбу? Или, хуже того, изображать из себя рабочего муравья?
Приближающаяся к ним женщина заметила Флетча.
Затем и Синди.
— О, нет, — простонал Флетч.
— Я делаю то, что должна делать. И стала той, кем должна была стать, — заключила Синди.
— Флетч! — воскликнула женщина.
— Э…
Синди обернулась. Лицо ее осветилось радостью.
— Барбара! — Она вскочила со стула, бросилась женщине на шею.
Барбара обняла Синди. Флетч встал.
— Барбара…
Когда пыл радостных повизгиваний и объятий утих, Барбара посмотрела на Флетча. Она все еще держала Синди за руку.
— Я не знала, что вы знакомы.
Глава 23
— У тебя на шее засос. — Барбара сверлила Флетча взглядом.
Официант принес к столику третий стул, облегченно вздохнул, услышав, что им не нужно ничего, кроме счета, и отошел.
— Отметина страсти. Утром, когда ты уходил, его не было.
Флетч коснулся пальцем того места, куда укусила его Синди.
— Я…э…
Брови Синди сошлись у переносицы. Она явно не понимала, что, собственно, происходит.
— И одет ты не так, как утром. — Барбара положила руку на свернутые джинсы и тенниску. — Где ты взял эти шорты?
Флетч сложил руки на груди.
— И что написано на твоей тенниске? — Барбара наклонилась и убрала его руки. — «Вам нужен друг?» Что это значит? — Она взглянула на его колени. — И на шортах та же надпись.
— Да, — с достоинством признал Флетч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62