Это было задолго до того, как колонистам удалось закрепиться на Яйце.
«Первая большая ошибка Кингстона».
Оукс подошел к схеме. Он обратил внимание, что вдали что-то шевелится, но чертеж интересовал его больше. И он не был готов к тому, что показывала ему схема. Аграриум, куда он забрел случайно, был едва ли не больше корабельного ядра. Прорастая корнями изначальную обшивку, он, подобно вееру, выдавался в космос. Цифры в отчетах ремонтников, которые Оукс одобрял не читая, здесь обретали стальную плоть. Но еще важнее были пояснения внизу схемы.
Оторвав наконец взгляд от ужасающих цифр, Оукс увидал, как ночная смена работников отправляется на обеденное богоТворение. Каждый шел в тускло освещенный синим притвор словно по собственной воле, без видимого недовольства или чужого приказа.
«Они верят! – мелькнуло в голове у Оукса. – Они и правда верят, что корабль – это Бог!»
Когда старший смены начал богослужение, на капеллан-психиатра вдруг накатила тоска – острая до слез. Он понял, что завидует вере эти работников, тому утешению, что давал им бессмысленный ритуал.
Кривоногий, приземистый надзиратель с измазанными грязью коленями и ладонями завел псалом Верного Роста.
– Узрите почву. – Он уронил на пол щепотку земли. – И спящее в ней семя.
Работники, как один, подняли и вновь опустили свои стаканы.
– Узрите воду. – Он окропил пол из стакана. – И даруемое ею пробуждение.
Все подняли стаканы.
– Узрите свет. – Надзиратель поднял лицо к ультрафиолетовым лампам. – И рождаемую им жизнь.
Молящиеся обернули к свету ладони.
– Узрите тяжесть зерна и свежесть листа. – Старший зачерпнул из общего котла и плеснул похлебки своему соседу слева. – И семя жизни, павшее в нас.
Каждый переложил по ложке варева от себя в миску соседа.
– Узрите Корабль и пищу, дарованную Им. – Надзиратель сел. – И радость общества, принесенную Им.
Все приступили к трапезе.
Оукс, оставшийся незамеченным, отвернулся.
«Радость общества! – фыркнул он про себя. – Будь у нас поменьше общество и посытнее жратва, радости было бы куда как побольше!»
Он сделал несколько шагов к обшивке Корабля, за которой всего в нескольких метрах находился вакуум. Мысли его путались.
Этот аграриум мог прокормить тридцать тысяч человек. Вместо того чтобы пересчитывать корабельников, можно пересчитать аграриумы и сложить данные! Оукс знал, что поставки с борта составляют восемьдесят процентов потребляемого Колонией продовольствия. Вот ключ к верным числам! Как он раньше не сообразил?
Но даже в миг озарения Оукс в глубине души понимал – Корабль никогда не позволит ему этого. Проклятая железяка не желала сообщить, сколько людей кормит. Любые попытки произвести перепись населения она сводила к нулю, она прятала гиберкомплексы и путала людей бесчисленными переходами.
Корабль вывел из спячки безымянного кэпа и объявил, что на нижстороне запущен новый проект, не подчиненный указаниям с борта.
Что же… и на нижстороне случаются несчастья, от которых не застрахован даже драгоценный кэп с Корабля.
Какая, в конце концов, разница? Новый кэп – скорее всего клон. А Оукс внимательно читал самые ранние записи в архивах. Клоны – это собственность. Так сказал некто, подписавшийся «МХ». И в его словах чувствовалась власть. Клоны – это вещь.

Предупреждение касательно наших программ генетического развития. Уменьшая время реакции, мы тем самым подталкиваем образец к определенным решениям. Скорость отсекает от определенных вариантов выбора, требующих долговременных раздумий. Всякое решение становится минутным.
Хесус Льюис, директива по созданию спецклонов.

Когда бреши в периметре Редута были наконец заделаны временными пломбами, Льюис приказал за день осмотреть и вычистить все помещения. Работа оказалась тяжелой и долгой, и завершили ее уже за полночь, при аварийном освещении. Повсюду воняло хлором, кое-где так сильно, что приходилось надевать дыхательные маски.
Поутру трупы во дворе окатывали струей хлора по нескольку раз, прежде чем кто-то осмеливался прикоснуться к ним – и то не голыми руками, а спешно сваренными из обломков оборудования баграми. Хлор обжигал плоть и проедал ткань, и оттого работа шла еще медленнее.
На четвертом подземном уровне всех поджидал приятный сюрприз – двадцать девять клонов и еще пятеро работников, запершихся в неосвещенной кладовой. Все они были голодны, измождены и перепуганы до смерти. В той же кладовой хранились запасные баллоны к огнеметам, и это позволило Льюису добавить к стерилизации хлором выжигание.
Льюис изрядно удивился, что клоны не напали на пятерых рабочих. Потом ему донесли, что те подняли тревогу, когда узнали о нападении нервоедов, и загнали клонов в кладовую. За время вынужденного заключения между спецклонами и нормалами возникло определенное товарищество. Льюис заметил это, уже когда они выходили – поддерживая друг друга, не разбирая, кто клон, а кто человек. Это было очень опасно. Он отдал строгий приказ разделить их как можно быстрее – клонов направить на расчистку двора, самую опасную работу, а людей поставить, как положено, надсмотрщиками.
Одна сцена особенно взбесила его – когда доверенный охранник, Паттерсинг, заботливо выводил из помещения хрупкий спецклон женского пола. Она была из новой партии, слишком высокая и тощая по человеческим стандартам, со смуглой кожей и огромными глазами. Вся ее серия страдала хрупкостью костей, и Льюис едва не отправил всех под нож – остановило его только то, что они оставались одним из немногих удачных примеров сочетания человеческих и пандоранских генов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129