Ронин попал сюда в первый раз – сюда вообще редко пускали чужих, хотя, сколько он себя помнил, во всех коридорах ходили самые невероятные слухи о таинственных странных делах, которые здесь творятся. Раньше он относился ко всем этим слухам с изрядной долей скепсиса; теперь, однако, он пересмотрел свое к этому отношение.
Но вскоре он с удивлением обнаружил, что тоскливые серые стены с массивными дверями, охраняемыми даггамами «при полном параде», сменились уже не такими унылыми помещениями. В ярко освещенных комнатах шла самая что ни на есть будничная работа: даггамы сортировали таблички, перекладывали бумажки – словом, вели канцелярию. Попадались и неосвещенные кубатуры. Вероятно, складские помещения. Но некоторые из комнат явно пустовали «без дела», что озадачило Ронина. Справа открылась какая-то дверь, и в коридор вышел даггам. В тусклом мерцающем свете Ронин успел заметить большой письменный стол, на котором было разложено что-то совсем уже непонятное, испещренное какими-то линиями. Дверь мягко закрылась, и они двинулись дальше. Вокруг ничего не менялось: все тот же гнетущий сумрак, даггамы в невообразимых количествах. Что же это такое было на том столе?
– Сюда.
Они вошли в тесную комнатку с искусственным освещением.
– Жди здесь.
Даггамы вышли, оставив Ронина одного. Он огляделся. Безучастные серые стены. Голый пол. Стол. Два стула. Мрачные тени, подрагивающие над столом. Ронина потихоньку одолевала усталость. В плече пульсировала тупая боль. Ему ужасно хотелось есть. Да и помыться бы тоже не помешало.
Дверь открылась, и в комнатушку вошел даггам. Уже другой. Глаза цвета мутной грязи. Взгляд, исполненный плохо скрываемой враждебности. Ронин узнал его. Марш. Интересно, подумал еще Ронин, он специально зашел меня «навестить» или же он состоит в личной охране саардина? Марш указал большим пальцем на дверь:
– Сюда.
– А чем ты еще занимаешься кроме того, что торчишь у двери? – спросил Ронин, не сумев справиться с накопившимся раздражением.
Марш скорчил гримасу. Его поросячьи глазки сузились.
– У меня-то хоть есть саардин.
– Который тебе говорит, что делать, – добавил Ронин.
– Конечно. А что еще нужно? – Марш стиснул зубы. – Что еще нужно солдату, кроме хорошего командира? А у нас есть такой командир.
Ронин придвинулся ближе.
– Вот поэтому мы и... – Марш ухмыльнулся.
– Что вы?
– Ничего, – набычился даггам. – У меня есть приказ. Присмотреть за тобой, чтобы ты чего не натворил.
Ой ли? Ронин обогнул даггама и шагнул через порог. Марш закрыл за ним дверь. Стены второй комнаты были выкрашены в темно-серый цвет. Освещение совсем слабое. Никаких ковров, зато на двух стенах – какие-то непонятные росписи в темных размытых тонах. Резной стол, расположенный почему-то по диагонали, делил комнату пополам. За столом в кресле с высокой спинкой восседал Фрейдал собственной персоной, одетый, как и в тот раз, в темно-серую форму. Серебристые знаки отличия поблескивали на груди. Лампа стояла как раз у него за спиной, так что лицо саардина оставалось в тени. Лампа на потолке освещала только его макушку. Когда Ронин вошел, Фрейдал даже не соизволил поднять глаза. Напротив него с отрешенным видом сидел писарь с неизменным пером и табличкой. Впечатление было такое, что он вообще способен воспринимать окружающий мир только в форме произнесенного слова. Ронин заметил один пустой стул, но предпочел не садиться.
Выдержав паузу, Фрейдал пошелестел бумажками, отложил в сторону какой-то список и наконец поднял голову:
– Сэр?
Рука писаря пришла в движение, легонько скрипнуло перо.
– Вы посылали за мной, – спокойно и четко произнес Ронин.
– Да, посылал.
Фрейдал не предложил Ронину сесть. Его мертвенно-белый искусственный глаз жутковато поблескивал в ярком свете.
– Вам лучше все рассказать самому.
– Я не понимаю...
– Вы все понимаете, – оборвал его саардин. – Прекрасно вы все понимаете.
Рука писаря продолжала вычерчивать знаки на табличке.
– Я вас слушаю, сэр.
Фрейдал сцепил руки в замок. Явственно хрустнули костяшки пальцев. Лицо его, остававшееся в тени, было непроницаемо. Только поблескивал немигающий искусственный глаз.
Ронин лихорадочно думал.
– Это просто недоразумение...
– Сэр, я вам не верю.
Теперь Ронин хотя бы понял, откуда ветер дует.
– Я думал, что все это в прошлом, но... – начал он с самым невинным видом. – В общем, там пошли всякие замечания насчет Саламандры...
– Трудно поверить, что вы так ранимы.
Бледная ладонь Фрейдала шевельнулась, блеснул отполированный ноготь.
Что, интересно, он хочет услышать? Быть может, немного правды...
– Мы... мы не сошлись во мнениях, как вы, наверное, знаете.
Лоб Ронина покрылся испариной, что было сейчас очень кстати.
– Многие почему-то считают, что мне доставляет огромное удовольствие, когда его оскорбляют. Но он был моим сенсеем, и я многим ему обязан.
Он замолчал. Фрейдал тоже не произнес ни слова, и Ронин догадался, что саардин обдумывает услышанное и соотносит его слова с официальным отчетом об инциденте.
– Он много чего нехорошего наговорил, – произнес наконец саардин.
– Кто?
– Этот ученый.
– Я не...
– У нас есть свидетели.
Такое пустячное дело, удивился про себя Ронин. Что ему все-таки надо?
– Я думаю, что, учитывая обстоятельства, его можно понять.
– Вы его защищаете?
Осторожнее, Ронин.
– Он не представляет опасности, саардин. В конце концов, он всего лишь ученый.
Снова зашелестели бумаги.
– Осторожность, она никогда не бывает излишней, – многозначительно изрек Фрейдал, – когда речь идет о традиции. Подобное происшествие во время Сехны – причина достаточно веская для проведения дознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64