– ...в этой комнате, – услышал он окончание фразы.
Комната оказалась совсем-совсем крошечной. Ее освещали лишь точки зеленого цвета, мерцающие переливами самоцветов. Ронин протер кулаками глаза.
– Сюда мало кто заходил, в эту комнату, – продолжал Саламандра. – И мало кто знает о ней.
Восс сидел перед каким-то широким и низким металлическим ящиком, из крышки которого выдавался овальный цилиндр длиной примерно в метр. Руки чондрина скользили по сложной панели управления, переключая кнопки.
– Ты идешь?
Саламандра встал у Восса за спиной и положил руку в перстнях ему на плечо.
– Ты все-таки молодец, что решил задержаться, – сказал он, обращаясь к Ронину.
Он повернулся, и глазки ящерки у него на шее сверкнули черным, отразив зеленые блики. Сама ящерка при таком освещении казалась темной и тусклой, как мутная пленка на затхлой, стоячей воде.
– Так он в своем уме, этот колдун, или нет? Или ты сам еще толком не понял?
Сенсей поднял руку. На фоне черных одежд ладонь его смотрелась мертвенно-бледной. В тусклом мерцании странных точек даже алый кушак Саламандры казался черным.
– Это линзы. Мы не знаем, как они работают и для чего они вообще предназначены. Но сейчас ты увидишь такое, что мало кто видел. Смотри. Смотри наверх.
Он стиснул плечо Восса.
Сначала Ронину показалось, что это раскрылся потолок. В темноте засветился какой-то мутный овал, вращающийся над головой. Но потом Ронин понял, что это всего лишь проекция луча, исходящего из цилиндра линз.
Под потолком замелькали перламутрово-серые и нежно-сиреневые пятна. И вдруг беспорядочный их рисунок принял отчетливые очертания. Ронин застыл в изумлении. «Быть такого не может, – мелькнула мысль. – Так не бывает».
Над ним клубились пунцовые тучи, окутанные серебристой дымкой. Через мгновение картинка исчезла, и вместо туч возник свет – холодный, рассеянный. Казалось, он изливается из бесконечности.
– Да, – сказал Саламандра несколько, может быть, патетично. – Мы видим небо над нашей планетой. Это, Ронин, не что иное, как внешняя оболочка мира.
Пятна света поплыли куда-то в сторону – это линзы сменили фокусировку. Свет, уходящий из поля зрения, становился все тоньше, прозрачнее и яснее.
– А теперь посмотри на поверхность нашей планеты.
Ослепительная белизна. Ужасающая замороженная пустота. Пелена снега и льда, по которой скользят продувные ветра, покрывала замерзшие горы. Кругом только лед, снег и камни. И кроме этого – ничего. Потому что никто там не выживет... просто не сможет выжить...
– Вот он, наш мир, – продолжал нараспев Саламандра. – Мир, разрушенный Древними. Опустошенный без всякой надежды на возрождение. Пустой, умирающий и никчемный. Ты видишь то, что находится прямо над нами, Ронин. Вот почему мы сидим под землей, на глубине в три километра. Выйти наверх означает погибнуть. Там нет ни еды, ни тепла, ни крова. Там нет никого.
– И так вот везде? – спросил Ронин. – Колдун говорил о земле, где почва коричневая, а растения на ней зеленые.
Саламандра еще сильней сжал плечо Восса. Перстни на пальцах его сверкнули. Картинка над ними сдвинулась, переместилась. Но везде было одно и то же: только снег и лед.
– Диапазон линз ограничен. Однако для нас это более чем достаточно. То, что ты видишь сейчас, находится на расстоянии в пятьдесят километров от нас. А теперь... – линза опять поменяла фокус, – сто пятьдесят километров. – Новая смена фокуса. – Более пятисот. И ничего не меняется, как ты видишь. В мире нет никого, кроме нас. Мы – последние. Остальные Фригольды давно погибли. С ними нет связи уже несколько веков. Колдун – сумасшедший. Может быть, он помешался уже после того, как они им занялись... эти крутые ребята на что угодно способны. А может быть...
Ронин резко повернулся к нему:
– Что вам об этом известно?
Саламандра улыбнулся.
– Дорогой мой, я знаю лишь то, что ты сам счел нужным мне рассказать. Но я знаю и нашу доблестную службу безопасности. И их методы иногда... гм... плохо сказываются на здоровье. Все зависит от того, чего хочет Фрейдал.
– Но они не имеют права...
– Мальчик мой, власть – вот единственное право, – жестко оборвал его Саламандра, но тут же смягчился. – Хотя все зависит от человека, в чем ты, наверное, сам уже убедился.
Он убрал руку с плеча своего чондрина, и окно в пустой мир наверху закрылось. Снова зажегся зеленоватый свет.
– Вообще-то с этим твоим колдуном всегда были проблемы. С самого начала. В чем его только не обвиняли! И в инакомыслии в том числе. Хотя они все, колдуны, через это проходят.
Зеленые точки гасли одна за одной. Все окутала мягкая бархатная темнота, в которой звучал тихий и вкрадчивый голос сенсея:
– Надеюсь, мой мальчик, впечатляющее это зрелище рассеяло все твои сомнения.

* * *

– Сейчас у нас двадцать девятый цикл.
Крепкий, широкоплечий мужчина, инструктор был ростом чуть ниже среднего, с каковым обстоятельством как поговаривали, он так и не смог смириться. Короткие темные волосы начинали расти очень низко, едва ли не от бровей, что придавало его лицу выражение грозной свирепости, которое он тщательно «культивировал» с целью производить впечатление на окружающих. Глубокие морщины тянулись вниз от уголков его всегда плотно сжатого рта.
Одетый во все белое – он всегда одевался в просторные белые балахоны, видимо, полагая, что в таком одеянии он смотрится выше ростом, – инструктор стоял на небольшом возвышении и обращался к своим ученикам: меченосцам, выстроившимся перед платформой стройными рядами. Его зычный голос гремел, многократно усиленный эхом, под гулкими сводами зала боевой подготовки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64