Разве не так?
Руки его двигались от оранжевого к черному, от света – во тьму.
– Да, говорят.
Губы их встретились и раскрылись.
К'рин лизнула его больное плечо.
– Сейчас все только и говорят что о политике... всякие слухи о саардинах... м-м... вполне естественно подумать о будущем.
– Я о них почти ничего не знаю, – прошептал он, борясь с искушением рассказать ей все.
Она оторвалась от него и слегка отстранилась. Лампа осветила нежный изгиб спины и соблазнительные бедра.
– Значит, ты мне не скажешь? – Ее голос вдруг дрогнул.
– А чего говорить? – Он потянулся к ней, но она увернулась.
– Ты хочешь сказать, что тебе не о чем со мной говорить?
Ронин сел и уставился на черные локоны, разбросанные по подушке.
– Я не это имел в виду.
К'рин повернулась к нему, ее глаза сверкнули.
– Именно это, – едва ли не закричала она.
– Почему ты вечно истолковываешь мои слова так, как удобно тебе?
– Больше я в эти игры не играю.
– А мы с тобой не играем. – Он начал уже раздражаться.
– Я не позволю тебе так со мной обращаться. Ты именно тот, кто...
– К'рин, сейчас не время...
– Не время? – Она тоже села на постели. – Ты, наверное, шутишь. Для нас ничего нет важнее.
– Нет, есть, – возразил он, может быть, слишком резко.
Она прожгла его взглядом, и Ронин понял, что она разъярилась по-настоящему. И он не ошибся – К'рин с размаху влепила ему пощечину.
– Мороз бы тебя побрал, – прошипела она и замахнулась опять.
Он поймал ее за запястье и притянул к себе, причем с такой грубой силой, что она не смогла ничего сделать. Уже через секунду она лежала на спине, под ним. Ронин склонился над ней. Мягкий свет отражался в ее глазах. Он чувствовал, как вздымается ее грудь и твердеют соски. К'рин согнула колено с явным намерением двинуть ему между ног, но он сжал ее бедра, не дав ей даже шевельнуться.
– Черт, – выдохнула она и, выгнувшись всем телом, теснее прижалась к нему, раздвигая ноги.
Он овладел ею с каким-то неистовым отчаянием, словно плотское наслаждение могло поглотить все тревоги, избавить его от смятения и боли. Слишком занятый собой, Ронин и не заметил, что К'рин отдалась ему с той же отчаянной безысходностью.
Она спала. Он сел на постели и зажег лампу. Бледный свет пламени немного рассеял сумрак. Ронин не стал делать пламя больше, чтобы не разбудить К'рин. Было так тихо, что казалось – сама тишина звучит глухим белым эхом в ушах. Глядя на пламя, он вспоминал свой сон...
Он во Фригольде, только Фригольд не такой, как на самом деле. Он тоже находится под землей, но это не бункер, а целый город. Громадные здания поднимаются так высоко, что почти задевают верхушками каменный свод.
Искаженная реальность сна.
Он – в одном из таких удивительных сооружений. Где-то на самом верху. Вместе с К'рин. Они уже собираются уходить. Зачем, куда – он не знает. И вдруг здание начинает трястись. По стенам расползаются трещины. Он ощущает какую-то странную вибрацию у себя в костях. Он смотрит в окно. Соседние здания рушатся. Земля содрогается. Он слышит крики людей. Видит красные столбы пламени.
Когда он отворачивается от окна, К'рин уже нет рядом. Он выскакивает в коридор. Кругом – удушливый дым и осыпающиеся камни. Здание распадается на части. Он зовет К'рин. Зовет долго, снова и снова выкрикивая ее имя. Но ему отвечает лишь эхо. Тогда он бежит вниз по лестнице, опасаясь, что она может обрушиться под ним в любой момент.
Ему все-таки удается выбраться наружу... он на зеленой поляне. Там прохладно, темно и влажно. От земли поднимается незнакомый запах. Насыщенный, пьянящий. Его лицо мокрое. Руки – тоже. Сверху падают крупные капли воды. Отсюда ему видно, как на том берегу реки рушится Фригольд. Все объято пожаром. Воздух сверкает слепящими сполохами. По всем законам, он должен сейчас быть там. Он не может понять, как получилось, что он оказался на этой поляне... Он открывает глаза – он лежит в темноте рядом с К'рин...
Ронин сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул, пытаясь стряхнуть с себя этот странный сон, где, все было как наяву. Он снова лег. Однако ему не спалось. Мысли о Борросе не давали ему покоя. Полсмены он только и делал, что мысленно прокручивал в голове слова, сказанные колдуном.
Под конец Ронин опять вспомнил свой странный сон. Да уж, сегодняшний сон ему вряд ли удастся забыть.
Ронин решил, что пришло время повидаться с Саламандрой.
Лифт в этом секторе не работал. Дверцы заклинило, и кабина стояла наполовину открытой. Вдоль одной створки шли длинные глубокие царапины, похожие на следы от когтей какого-то громадного зверя, разъярившегося при виде этого мертвого неподвижного механизма. Вторая створка была вся побита и выщерблена. Она напоминала зарубцевавшуюся рану старого меченосца. Ронину пришлось подниматься по лестнице. По дороге наверх у него было достаточно времени, чтобы вспомнить свою первую встречу с Саламандрой.
Боевые тренировки были тогда для Ронина забавой. Так, наверное, бывает всегда – по молодости все кажется незначительным и преходящим, и ты ни к чему не относишься с должной серьезностью. Залы боевой подготовки занимали целый этаж, который в народе прозвали «боевым уровнем». Обычное расположение комнат здесь было перепланировано, так что получилось несколько просторных крытых площадок, которые, собственно, и служили залами для занятий. Каждый цикл, в строго определенное время, он приходил в самый большой из этих залов вместе с другими учениками того же возраста. И начиналось: полсмены изнурительных физических упражнений, потом – лекции по искусству калечить и убивать людей посредством определенных ритуальных приемов и лишь затем – непосредственно тренировка в парах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64