книги у русичей были написаны церковным языком! Значит, предстояло прежде выучить его, а по-церковному с узниками разговаривал лишь сам Гервасий, да ещё из головы у курившего благовония важного Агапита удавалось вытянуть пару-тройку словечек во время его посещений.
– Глупость какая! – возмущался Читрадрива. – Кому это надо: говорить на двух языках и записывать речь на менее распространённом?!
– Это что, – возражал Гервасий. – Вот на севере, откуда вы явились, есть народы, что говорят на помеси нашего языка с церковным, и несть числа тем людям. Аль не ведали того разве?
– Ужас, – соглашался Читрадрива.
Впрочем, времени у него было предостаточно, а делать всё равно было нечего. И пока Карсидар, изнывая от скуки, рассматривал уже до последней трещинки изученные дощечки с изображениями святых людей, практиковался в мягком владении хайен-эрец и другими необходимыми приёмами да пугал Гервасия до полусмерти невинными просьбами объяснить, как вода делается святой (ведь она не может жить по законам богов, как святой человек!), Читрадрива корпел над книгами.
И таки научился читать! Семь дней понадобилось ему, чтобы разобрать истории из «Житий святых». После этого Гервасий притащил сборник церковных гимнов «Псалтирь», над которым Читрадрива корпел ещё три дня…
И тогда он сделался задумчивым, почти перестал разговаривать. А потом вдруг заявил Карсидару, что заподозрил неладное.
– Асаф, Асаф. Сорок девятый гимн, – повторял он, тыча пальцем в исчерченный загадочными значками фолиант. – Знаешь, шлинасехэ, ведь у нашего народа есть имя Хасав! Впрочем, откуда тебе это знать…
– Или вот. И вот. И вот, – говорил он через некоторое время, перевернув ещё несколько страниц. – В этой книге постоянно повторяются имена Давид и Саул.
Карсидар невольно вздрогнул:
– Что?!
Читрадрива оторвал взгляд от книги и пытливо посмотрел на него:
– Я сказал «Давид и Саул». Уловил что-то знакомое?
– Ну-у, – задумчиво протянул Карсидар. – Что-то такое почудилось… Ах да, конечно же! Саул – Сол, звучит похоже. – Он тяжело вздохнул, подумав о мальчишке, которого видел в последний раз у входа в ту проклятую пещеру; и неизвестно, что с ним случилось потом… – Хотя нет, вряд ли. Скорее всего, просто совпадение. Ведь Сол явно не гандзак.
– Зато имя у него анахское.
– Чушь! – фыркнул Карсидар. – Сол чисто орфетанское имя. А гандзаки позаимствовали его.
– Как сказать, как сказать, – покачал головой Читрадрива. – Впрочем, спорить не буду. Замечу лишь, что у анхем имя Сол встречается гораздо чаще, чем у коренных орфетанцев. К тому же у нас есть старая-престарая сказка про пастушка Дахвита, который присматривал за табунами богатого анаха Сола. Этот последний жутко невзлюбил слугу и всё время хотел убить его. А к Дахвиту однажды ночью явился волшебник Шамеил и подарил ему горшочек то ли волшебной воды, то ли волшебного масла. Пастушок выпил каплю и стал ужасно сильным. Он победил в сражении великана Галшихафу, а тогда…
Карсидар лишь пренебрежительно рассмеялся.
– Глупости! – безапелляционно заявил он. – Нас самих принимают за колдунов и без устали поливают всякими жидкостями. Ты вон простудился даже. А каково быть в шкуре колдуна, хорошо известно нам обоим. Богатый анах, пастушок, великан, волшебник… Ты же прекрасно понимаешь, что ни в коем случае нельзя верить сказкам, которыми неразумные женщины запугивают детей!..
Тут Карсидар прикусил язык, потому что вспомнил, как единственный раз их навестила сотникова дочь Милка. Неизвестно, с помощью каких ухищрений она пробралась к окошку поруба, когда и самого Михайла, и его начальника Остромира к узникам не пускали. А девушка сторожей обманула!
– Зачем ты это сделала? – спрашивал её изумлённый Карсидар. – Разве это не опасно?
Широко раскрытые серо-зелёные Милкины глаза блестели в крохотном окошке, охраняемом деревянным богом на кресте.
– А мне страх как интересно! Мне мамка рассказывала, что колдуны… ужасные. Они жуть какие! Кривые! Нос крючком, уши торчком, – сообщила она после некоторого раздумья. – Татонька говорит, что вы оба страшные колдуны, а ты, Хорсадар, сам-один целое войско татарское порушил. Во! Но ты же не «нос крючком, уши торчком», ты…
И исчезла, так и не докончив фразы. Видимо, что-то её спугнуло.
– Милка, Милка, – звал Карсидар. Ответа не было…
– Ты чего это сотникову дочку поминаешь? В «Псалтири» такого имени нет, – удивился Читрадрива.
Карсидар тотчас овладел стихийно прорвавшимися воспоминаниями и с деланным равнодушием заметил:
– Тебе показалось.
– Ага, ясно, – и Читрадрива предпочёл вернуться к вычитанным в книге именам. – Так вот, несмотря на то, что всё это сказки, я бы очень хотел выяснить, кто такие Давид, Саул и Асаф. Может, они тоже пережили похожие приключения… Чует моё сердце, неспроста это. Ох, неспроста, мой принц!
И тем же вечером уговорил Гервасия принести новую книгу. Жрец так и просиял от умиления. Он пообещал непременно доложить старшим о том, что «поганыя колдуны» пребывают в просветлении и начинают чтить «Святыя Писания». Действительно, на следующий же день «Псалтирь» исчез из комнаты, а его сменила уже просто невообразимо толстая и солидная книга в переплёте, окованном зеленоватой от старости медью.
– Вот! – торжественно изрёк Гервасий, водружая книгу на столик. – Вот то, с чего всё начало бысть!
Впрочем, хоть её полагалось читать, стоя перед столиком на коленях, после ухода жреца Читрадрива перетащил фолиант на свой набитый соломой тюфяк в углу, пристроил поудобнее самый большой светильник и уже четвёртый день разбирал написанное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165