– поинтересовался Шеф.– Один на один, – объяснил Дмитрий Олегович. – Ружье не в счет, оно неодушевленное.Серебристый хек в волнении заерзал на месте. Последние слова Курочкина ему не слишком понравились.– А как же я? – тревожно спросил он. Ему, как видно, не улыбалось оставаться третьим лишним в компании с вооруженным киллером.– А как же мы? – тревожно поддакнул наодеколоненный. Он тоже знал арифметику, представьте себе.Дмитрий Олегович предполагал, что Шеф явится на инструктаж не в одиночку, и потому заранее подготовился к такому повороту дел.– Вы двое пока отдохнете, – распорядился он. – Есть тут удобное помещение. Сидячее место там, к сожалению, только одно, зато свободной площади – навалом… Ну-ка, марш в туалет!Туалет в этой квартире оставался последним незанятым помещением с наружной задвижкой на двери. Кухня и ванная были уже заселены.– В туалет? – не понял серебристый. В его голове особенно не укладывалась простая мысль о плене. – Но я не хочу…– Зато я хочу! – дерзко ответил Дмитрий Олегович и указующе повел стволом в нужном направлении. Тяжелая нашлепка глушителя клонила дуло вниз, к полу. И как только террорист Карлос Кугель ухитрялся еще и стрелять из такой неудобной штуковины? Впрочем, этот Кугель был писательской выдумкой, а вот он, Курочкин, – наоборот. Такого, как он, выдумать трудно. Ни один писатель не захочет связываться.– Вам это дорого обойдется… – посулил наодеколоненный, вступая в узилище с единственным сидячим местом.– Вас никто больше не наймет… – уточнил серебристый хек, входя следом. – Ваша репутация теперь…– О своей репутации я как-нибудь позабочусь сам, – перебил серебристого вконец обнаглевший Курочкин. Он читал, будто у каких-то африканских племен есть поверье: качества укокошенного тобой врага переходят к тебе по праву наследования. Дмитрий Олегович отнюдь не собирался пристреливать Брюса Боура, однако шерифские повадки уже поспешили слететься к предполагаемому убийце.– Ваше возмутительное поведение будет иметь печальные… – пробурчали уже из-за притворенной двери карцера-сортира.С металлическим клацаньем Курочкин вогнал задвижку в гнездо. Одновременно он постарался не выпустить из поля зрения Шефа. Но тот, кажется, не любил экспромтов и бросков на амбразуру. Сейчас Шеф изучал циферблат своих наручных часов.– Осталось двадцать восемь минут, – озабоченно сказал он. – Чего вы от меня хотите? Увеличить гонорар?По правде говоря, Курочкин надеялся, что у них осталось уже не более четверти часа до времени «Ч». Оставалось одно средство: всеми силами тянуть резину.– Может, и увеличить, – лениво обронил Дмитрий Олегович. – Но пока мы кое-что выясним… Пройдемте в комнату, – с этими словами он поманил Шефа стволом своей винтовки.Телевизор в Главной комнате встретил вошедших гулом автомобильных моторов и приглушенным шумом московских улиц. Кавалькада машин с дорогими гостями уже закончила свою плановую остановку и теперь двигалась к центру столицы.– Они уже в районе «Динамо», – предупредил Шеф. В этой своей масочке он был похож на потолстевшего Мистера Икса из фильма. Только без скрипки и вокальных данных.– Успеем, – хладнокровно сказал Дмитрий Олегович. Не выпуская винтовки, он нашарил пульт и выключил телеящик. Перво-наперво следовало покончить с иксами и игреками. Начальство надо знать в лицо.– Ну, говорите! – Шеф, похоже, занервничал. – Ваши новые условия.– Снимите маску, – вежливо попросил Курочкин. – Для начала.Шеф возмущенно всплеснул руками.– Мы так не договаривались! – сердито воскликнул он. – Контракт гарантирует мою анонимность! Вам перечислили такой аванс, что…– Я передумал, – объяснил Дмитрий Олегович. – В интересах своей безопасности. Будем играть в открытую или не играть вовсе… Выбирайте.– Но это же непрофессионально! – застонал Шеф. – Зачем вам знать заказчика? Ваше дело – нажимать на курок, а не задавать вопросы…– Я стал ужасно любопытным, – задумчиво произнес Курочкин. – Сразу после Афганистана.К чему он приплел Афганистан, Дмитрий Олегович и понятия не имел. Слово вырвалось невольно, явившись из какого-то фильма. Снайперская винтовка в руках исправно притягивала к своему новому хозяину полузабытую детективно-киношную ерунду, словно наэлектризованная расческа – мелкий бессмысленный мусор. Курочкин плыл в этом мусоре и не рыпался.Ультиматум человека с ружьем, очевидно, подействовал на Шефа. Либо он просто смирился с неизбежностью.Глубоко вздохнув, он снял полумаску и потер лицо.У Шефа оказалось обычное рядовое лицо, без сенсаций. Хотя… Ну да, Курочкин сегодня уже видел его один раз! Точно-точно! На телеэкране, во время репортажа из аэропорта.– Ничего не понимаю, – искренне признал Дмитрий Олегович, разглядывая Шефа. – Вы же их сами приветствовали, в Шереметьево-2! Всех, и Брюса в том числе… Говорили, что так счастливы… Что ленты замечательные…Господин Птахин, президент Ассоциации «Кинорынок России», недоуменно пожал плечами. Он явно не понимал, ЧТО так удивило киллера.– Правильно, приветствовал, – согласился он. – И ленты прекрасные, я разве спорю? Не сомневайтесь, мы их купим. Наш зритель будет смотреть и радоваться…– И для этого необходимо убивать Брюса Боура? – поразился Курочкин.– Именно для этого, – без раздумий подтвердил господин Птахин, как будто речь шла о вещах, само собой разумеющихся. – Хороший индеец – это, извините… Ну, вы меня поняли. 19 Уже минут через пять у Курочкина голова пошла кругом. Под дулом винтовки господин Птахин едва ли бы имел основания так масштабно врать. Скучным голосом он излагал то, что плохо укладывалось в мозгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113