– По-моему, этот низковат…Курочкин немедленно попытался еще более съежиться:– …и толстоват…Курочкин старательно надул щеки и постарался как можно дальше вперед выпятить живот. С умилением он вдруг подумал о жареной картошке, не сохранившей ему талию. Может, оно и к лучшему? Лучше быть живым и пузатым, чем покойным и худощавым.– Это не я, – максимально внушительным тоном проговорил он. – То есть я – это не он…Захромавший черномундирник погрозил Дмитрию Олеговичу перчаткой.– Геноссе Потапов не понимает, – с укоризной в голосе отозвался он.– Его дело – стоять пока да помалкивать. А то хуже будет.– Я не Потапов! – взвыл Курочкин. – Я – Ку-роч-кин!!– Ага-ага, – закивал ушибленный оккупант. – Уточкин. Гусичкин. Я так и знал, что начнет отказываться. Петров, царство ему небесное, тоже сначала себя Ивановым называл… Но потом разговорился.– Я – не Потапов! – закричал Дмитрий Олегович. – Я не знаю, кто такой Потапов!Мнительный извращенец пожал плечами.– Убедительно орет, – заметил он. – Вдруг и правда не Потапов? Покажи-ка аусвайс, – обратился он к Курочкину. – Ну, паспорт, документ какой…Дмитрий Олегович машинально ощупал карманы. Разумеется, ни в домашней рубашке, ни в карманах домашних синих брюк, ни даже под подошвой шлепанцев не было и следа хоть маленького удостоверения, что он – именно Курочкин. Только на самом кармашке была вышита Валентиной буква «Д».– Аусвайса нет, – тоскливо проговорил он. – Но вот тут буква «Д»…– Зер интерессант! – осклабился ушибленный. – Стало быть, ты теперь уже не Уточкин, а какой-нибудь Дудочкин. Да?– Курочкин… – в отчаянии простонал Дмитрий Олегович, потихоньку начиная сомневаться, не Потапов ли он, в самом-то деле. – «Д» – от слова Дмитрий.– По-моему, он заговаривается, – сказал фашист номер два. – А ведь Потапов не должен быть психом.– Симулирует, – отмахнулся фашист номер один. – Как от меня бежать – так нормальный был. И верткий, шайзе такое, как Маугли. Чуть меня железякой не убил… О-о, гляди! – ушибленный ткнул пальцем в направлении курочкинских ног. – Он в тапках! Станет посторонний сюда в тапках ходить?– Убедительно, – признал наконец-то второй оккупант. – Значит, Потапов. Просто немного растолстел…– Майн готт! – обрадовался этим словам первый из оккупантов. – А я ух думал, ты так и будешь весь день со мной спорить.– Не буду, – важно произнес второй. – Факты – упрямая вещь, яволь. Тапки – это факт…Поняв, что сомнениям конец, Курочкин сделал отчаянную попытку вырваться и был пойман оккупантами за руки.– Ку-роч-кин!! – воскликнул он. – Курочкин, гады! Дмитрий Олегович! Пустите! – В нем проснулась партизанская сноровка, и он смог пару раз заехать ногой по колену одного из фашистов и удачно плюнуть. На одном из черных мундиров повис, наподобие аксельбанта, героический плевок.Впрочем, силы были неравными. Оба фашиста, разозлившись, сноровисто спеленали Дмитрия Олеговича крепкой бечевкой, а в рот засунули кляп. Теперь Курочкин одним лишь мычанием мог доказывать свою непричастность.– Оттащим его подальше от двери, – проговорил первый фашист, и парочка в черных мундирах легко перекантовала Дмитрия Олеговича в глубь подвала и разместила его в районе сундука.Здесь оккупанты отряхнули свое обмундирование и поглядели на часы.– Всю униформу заплевал, – пожаловался первый. – А мне ее самому чистить. Костюмчик-то казенный.– Думкопф, – согласно кивнул второй. – Но хитрый. Голову мне морочил всякими курочками…– Дудочками, – поправил первый. – Психа изображал. Но ничего, сейчас с ним поговорят по-настоящему.Курочкин замычал. На костюмированном балу ему, как видно, отводилась прескверная роль. Какая – он не знал, но подозревал худшее. В тусклом свете подвального электричества обе фигуры в черном выглядели ангелами смерти. А тот, кого они ожидали, был не меньше, чем Вельзевулом.– Мычит, – с удовлетворением проговорил один из ряженых фашистов. – Когда придет наш доктор, замычит по-другому.Где-то неподалеку хлопнула дверь. Курочкин ощутил внезапный озноб, хотя в подвале не было холодно.– Эй, мальчики! – послышался от двери старческий надтреснутый голос. – Вы уже здесь?– Яволь, герр доктор! – хором, не сговариваясь, выкрикнула парочка. – Мы взяли Потапова. Теперь он ваш, герр доктор. 4 Герр доктор похож был на черепаху, которую неотложные дела временно вынудили подняться на задние конечности. В одной лапке черепаха держала шляпу, в другой – обычную авоську с каким-то свертком. В отличие от парней в черных мундирах, доктор выглядел удивительно мирно.– Тэ-экс, – промурлыкал он, подходя поближе и оглядывая спеленутого Курочкина. – Вот и господин Потапов… А почему кляп? Кусался?Дмитрий Олегович с досадой подумал, что эта идея не пришла ему в голову. Хотя ведь была подходящая возможность тяпнуть кого-то из молодчиков. Интеллигентность помешала.– Нет, не кусался, – объяснил доктору ранее ушибленный оккупант, почтительно принимая из его рук шляпу. – Но орал и плевался.– Очень некультурно, Потапов, – добродушно проворчал доктор. Он вытащил из авоськи сверток, освободил его содержимое от газеты. В руках у него оказался кожаный несессер. – Взрослый человек, а плюетесь. Если пообещаете вести себя прилично, я попрошу убрать кляп…Курочкин что есть мочи закивал.– Уберите кляп, – попросил доктор-черепаха.Один из оккупантов освободил рот Дмитрия Олеговича, стараясь держаться подальше. Это был как раз тот, до чьей униформы Курочкину в прошлый раз удалось счастливо доплюнуть.– Я – не Потапов! – немедленно завопил освобожденный Дмитрий Олегович. – Я – Ку…Доктор страдальчески сморщился и сделал жест рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113