Теперь послушайте о моих проблемах. Сначала я подписал договор с заговорщиками, которые готовятся захватить власть в Португалии, и, поскольку министерство иностранных дел хочет им немного помочь, я должен начать нырять, чтобы достать из старой нацистской подводной лодки фальшивые деньги. Пока все выглядит нормально. Но в то время, когда я прохожу эти проклятые курсы ныряльщиков, за мной следуют два автомобиля по А-3. Чьи это автомобили? Таинственного мистера Смита – министра британского кабинета. Мне, естественно, не терпится взглянуть на его досье, однако оно не приходит...
– Оно придет. – Доулиш взял карандаш и повертел его в руке. – Просто задерживается.
Я криво улыбнулся.
– О'кей. Затем возникает Батчер, который продает нам отчет по таянию льда.
– И там достаточно много чепухи, – утвердительно кивнул Доулиш.
– В то время так никто не думал, – возразил я, – и департамент заплатил за него больше шести тысяч фунтов.
– Пять тысяч семьсот, – уточнил Доулиш.
– Ага, значит, вы поинтересовались и тоже считаете, что это ерунда.
– Я бы не стал так категорически утверждать, – ответил Доулиш.
– Нет, – согласился я, – вы бы не стали. Не очень похоже на обычные действия министерства иностранных дел. Но вы подумали, что это чушь.
– Продолжай. – Доулиш извлек носовой платок и высморкался, причем так, будто он прыгал с седьмого этажа на одеяло, которое держали восемь пожарников. Он сморкался очень громко.
– Итак, за мной следует ярко-синий автомобиль из Вернона и Батчер. Когда я приезжаю в Гибралтар, выясняется, что они просматривают нашу почту...
– Ну, я бы не стал этого утверждать...
– А я утверждаю, – повысил я голос. – И за спиной этих людей отечески опекающий их мистер Генри Смит. Наконец мы вытаскиваем что-то из подводной лодки. И оказывается – пустой контейнер. В нем только один денежный банкнот. А из кармана рубашки этого американского клоуна извлекается другой, с такими же номерами серии.
– Да, так им, наверное, было удобно, – произнес в раздумье Доулиш.
– Это называется удобным? – взвился я. – Это дурно пахнет.
– Это... – Доулиш слегка запнулся, – это – «крыша», – выговорил он очень гордо, – чтобы отвести глаза.
– Что это значит? – спросил я.
– Это американское выражение.
Увидев мою ухмылку, он нахмурился, а я продолжал:
– Затем наконец да Кунья читает мне длинную лекцию о старых португальских обычаях, будто он праздничный гид, и вручает мне подарок для господина Смита.
– Ну, и к какому же выводу ты приходишь? – спросил Доулиш.
– Я не делаю никаких выводов, но, когда вижу человека с английским флагом в петлице, носящего черную фетровую шляпу, начинаю думать, что он хочет убедить меня в своей национальной принадлежности, и я невольно задаю себе вопрос – а зачем?
– А что по поводу канистры и могилы? – спросил Доулиш.
– Я надеюсь, что канистра не так пуста, как кажется.
– А могила?
– В ней никогда никого не хоронили. Это просто яма.
– Я надеюсь, что ты можешь отличить могилу от ямы. – Доулиш сардонически улыбался. Он смотрел в окно. – Получена новая инструкция по поводу твоих водолазных дел, – сказал он, не оборачиваясь. Я не произнес ни слова. – Министерство иностранных дел больше не интересуется валютой. – На подоконнике воробей набирал полные легкие дизельных паров. – О'Брайена уже не заботят деньги. Он вертится и колеблется там, где речь идет о знаках препинания, но он продолжает гнуть главную линию. – Доулиш попытался достать языком до кончика своего носа. – Если будут обнаружены контейнеры с научными бумагами, вы должны отправлять их в посольство, не открывая.
– Как же я могу узнать, что находится внутри контейнеров, не открывая их? Они вам объяснили?
– Не открывая, – повторил Доулиш.
– Значит, их все же интересуют исследования о таянии льда.
– Таяние льда? – пожал плечами Доулиш. – Кто говорит о таянии льда? Ты просто свихнулся на этом таянии льда. Их интересует только стакан «Джонни Уокер».
– Хорошо, – сказал я. – Теперь попытайтесь взглянуть на все это с моей точки зрения. Политические деятели в Лиссабоне говорят нам, что выполнению этой работы придают первостепенное значение – шифр ВВ 8. Они утверждают, что выбрали именно нас, потому что все должно быть сделано совершенно тайно от португальского правительства; это означает, что я не могу как следует проверить всех этих людей – да Кунью, Гэрри Кондита и его постоянную тень – Ферни Томаса, не рискуя тут же засветиться. Вы знаете, что случится в ту минуту, когда я запрошу 37о какой-либо информации? В Лиссабоне зазвонят все телефоны.
– Я понимаю их позицию; они не хотят никого беспокоить. – Доулиш опять что-то разглядывал за окном.
– Да, именно, – продолжал я. – Это, как правило, позиция посольства, не так ли? Никого не беспокоить. Не принимать во внимание всю работу, которую мы делаем, – все эти деньги. Ну, не поражает ли вас, что работники посольства в Лиссабоне не только подстрекают нас впутаться в эту историю и при этом, заметьте, говорят нам, что нельзя допустить, чтобы португальцы узнали, чем мы занимаемся на дне, но они еще широко улыбаются и совершают какие-то странные поступки в связи со всем этим. Посылают нам Синглтона и девицу...
– Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал с Синглтоном?
– Отправили его туда, откуда он взялся.
– Послушай, – Доулиш слабо махнул рукой, – не начинай снова этот разговор. Я знаю, что у тебя сомнения, но я проверил все данные сам. Абсолютно ничего. Синглтон, возможно, то, что ты называешь «дергунчик», но он просто младший помощник морского атташе и такой же нормальный, как подоходный налог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75