Я остановился. Извлек из-под переднего сиденья бинокль сорок на сорок, который всегда держал там, завернул его в газету «Стейтсмен», запер машину и направился в квартиру Джин.
Дом номер 23 украшали персиковые занавески, и он представлял собой лабиринт из коридоров, по которым гулял сквозняк, проникая под плохо пригнанные двери. Я вошел.
Вентиляторный обогреватель создавал жужжащий фон, а Джин гремела на кухне, ставя большой кофейник. Я смотрел на нее из дверей кухни. На ней был темно-коричневый шерстяной костюм; загар ее еще не сошел, а по сторонам низкого лба свисали все еще золотые, выцветшие на летнем солнце волосы. Она подняла глаза – спокойно, ясно и тихо, как три четверти таблетки нембутала.
– Ну что, навел порядок на флоте? – улыбнулась она.
– Ты заставляешь меня быть прагматиком.
– А разве это не так? – Она разлила кофе в большие коричневые чашки. – За тобой здесь следили, ты знаешь?
– Не думаю, – возразил я спокойно.
– Не говори глупостей! – рассердилась Джин.
– А что?
– Ты прекрасно знаешь. Оставь этот свой тон Оресто Пинто, ты говоришь так, чтобы получить от меня побольше информации.
– Ну хорошо, хорошо. Расслабься.
– Не хочешь, не говори...
– За мной следовала черная «Англия» БГТ 803, скорее всего от самого Портсмута и точно от Хиндхэда. Я не имею представления о том, кто это. Может, компания «Электролюкс»?
– Расплатись с ними, – сказала Джин. Она стояла довольно далеко от окна, продолжая при этом смотреть на улицу.
– Они могут быть и от компании, поставляющей холодильники. Один из них держал в руке палочку для льда.
– Очень смешно!
– У тебя обширный круг друзей. Джентльмены на той стороне улицы имеют «Бристоль-407». Довольно шикарная машина.
– Ты, конечно, шутишь?
– Подойди и посмотри, дитя Нептуна.
Я подошел к окну. Там стоял «Бристоль-407» ярко-синего цвета, весьма запыленный, по-видимому совершивший быструю поездку по А-3. Он был нелепо припаркован посреди тесно прижавшихся друг к другу автомобилей. На тротуаре стоял высокий человек в плоской кепке с козырьком и коротком экстравагантном пальто, похожий на обеспеченного букмекера. Я настроил свой цейсовский бинокль и внимательно осмотрел мужчин и их автомобиль.
– Судя по их финансовым возможностям – я имею в виду «Бристоль-407», – они не работают ни в одном из известных нам департаментов.
– Уж не завидуешь ли ты? – спросила Джин, беря бинокль и рассматривая моих будущих компаньонов.
– Да, – сказал я.
– Но ты ведь не присоединился бы к врагам демократии и не стал угрожать существованию свободного западного капиталистического общества за «Бристоль-407», не так ли?
– Смотря какого цвета!
Джин выглянула в высокое узкое окно.
– Он снова садится в машину. Они хотят припарковаться у дома номер 26. – Она повернулась ко мне. – Как ты думаешь, это спецотдел?
– Нет, только полицейские из центрального Вест-Энда имеют большие машины.
– Так ты уверен, что это «друзья»?
– Нет, человека в таком пальто не пропустили бы через парадный вход министерства иностранных дел.
Джин положила полевой бинокль и молча разлила кофе.
– Продолжай, – кивнул я. – Существует еще очень много служб безопасности.
Джин передала мне большую чашку черного кофе. Я понюхал.
– Это кофе континентального изготовления?
– Ты ведь любишь континентальный, да?
– Иногда.
– Что ты собираешься делать?
– Я выпью его.
– Я об этих людях.
– Выясню, кто они такие.
– Каким образом? – спросила Джин.
– А вот так. Я поднимусь наверх, пролезу по крыше, найду застекленный люк и спущусь через него вниз. Ты тем временем наденешь мой плащ и будешь ходить мимо окна, чтобы они видели тебя и думали, что это – я. Через некоторое время, скажем через двадцать минут, ты выйдешь и заведешь мой «Воксхолл-В». Они будут вынуждены вывести свой «Бристоль», чтобы поймать мою машину до того, как она исчезнет из виду. Поняла?
– Да, – ответила Джин, очень медленно и неуверенно.
– К этому времени я буду у ворот, скажем, дома номер 29. Когда их машина двинется, я возьму картофелину, которую выну сейчас из твоей корзины с овощами, и, забежав вперед, нагнувшись очень низко, воткну эту сырую неочищенную картофелину в их выхлопную трубу и буду держать ее там. Это дело лишь нескольких мгновений, пока давление станет достаточно сильным, чтобы сорвать крышку цилиндра с оглушительным треском. – Джин рассмеялась. – И они окажутся со сломанной машиной, дорогой машиной. В это время дня на Глочестер-роуд они ни за что не поймают такси, и им придется попросить, чтобы их подбросил «воксхолл», отопление в котором будет работать уже достаточно долго, чтобы в машине стало тепло и уютно. По пути туда, куда они захотят ехать, я скажу, заметь, совершенно небрежно: «Что вы, ребята, делали в этом лесном уголке в субботний полдень?» И, так или иначе, я скоро выясню, на кого они работают.
– Да, это морское заведение неважно повлияло на тебя, – заключила Джин.
Я набрал номер своего связного. Пульт ответил. Я прикрыл трубку рукой и спросил Джин:
– Какой код для этой субботы?
– Что бы ты без меня делал? – ответила она из кухни.
– Не придирайся, девочка. Я уже неделю не посещал офис.
– Лелеять, – сказала Джин.
– Лелеять, – повторил я оператору пульта, и он соединил меня с дежурным офицером.
– Колокольчик слушает.
– Колокольчик, лелеять, – назвал я пароль.
– Да, – ответил Колокольчик. До меня донеслось, как щелкнула записывающая аппаратура, включенная в сеть. – Слушаю.
– За мной «хвост». Есть что-нибудь в недельной сводке?
Колокольчик отправился взглянуть записи за неделю, которые содержали сведения, поступавшие из объединенного разведывательного управления министерства обороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75