Их подглядел тот кавалер сквозь щели ограды. Не ждал он этого никак, и так не подходило все это к старому селенью, что сердце его пришло в смятение. Кавалер оторвал полу охотничьей одежды, что была на нем, и, написав стихи, послал им.Был одет тот кавалер в охотничью одежду из узорчатой ткани Синобу. "С равнины Касугамолодых фиалок на тебеузоры, платье...И не знаешь ты пределовмятежным смутам, как и Синобу." Приведенное стихотворение настолько сложно по своему содержанию, что требует обстоятельных объяснений, тем более, что даже японская толковательная литература далеко не единодушна в раскрытии истинного его смысла, особенно в отношении отдельных слов. Прежде всего необходимо иметь в виду, что в ту эпоху, когда текстильная техника носила еще вполне кустарный характер, окраска тканей и наведение узоров на них производились ручным способом и довольно примитивным: на гладкий камень накладывались различные травы и цветы, поверх их расстилался холст, который имели в виду окрасить, а затем по нем проводили гладким камешком, так сказать, натирая его. Сок находящихся под холстом растений впитывался при этом материей, и на ней выступали и окраска, и узоры. Так и была изготовлена та ткань, из которой была сшита одежда кавалера. При этом эта ткань носила специальное название: «ткань Синобу», что может означать как и то, что узоры и окраска ее были наведены посредством особой травы, именуемой Синобу, так и то, что такие именно ткани выделывались в местности Синобу, поставлявшей их в виде дани императорскому двору. Особенностью же этих тканей было то, что они отличались чрезвычайно путаным узором, прихотливыми переливами оттенков – в целом лиловатого цвета. Это последнее обстоятельство дает возможность автору поставить в связь два образа стихотворения – свою одежду лиловатого цвета и упоминаемые фиалки. В результате получается следующий смысл: «О ты, моя одежда, – лиловая с узорами; свой цвет ты несомненно получила вот от этих фиалок, растущих на равнине Касуга. И хотя узор твой и от них идет, но в своей спутанности и смятенности он таков же, как и у ткани Синобу». Это первый смысл, переданный и в переводе. Но необходимо помнить, что образ «молодых фиалок» с равнины Касуга есть не что иное, как иносказательное обозначение «двух молодых девушек, живущих в Касуга», в то время как слово «Синобу» означает и понятие «любовного томления», томительной страсти. Отсюда новый смысл стихотворения: «Мое платье не знает пределов смятенности своих узоров и цветов, – хоть и окрашено оно фиалками с равнины Касуга, а может быть даже именно поэтому. Так и сердце мое не знает пределов любовному томлению, вызванному все теми же фиалками с равнины Касуга, т. е. вами, молодые девушки».

Так сложил он и сейчас же им послал. Вероятно, интересно показалось все это им.А смысл стихотворения был тот же, что и в песне: "Узорчатая ткань,Синобу из Митиноку,по чьей вине ты сталамятежна так?.. Ведь ятут не при чем..." Вот как решительны и быстры были древние в своих поступках. II 2 В давние времена жил кавалер.Столица из Нара была уже перенесена, а новая столица еще не была устроена, как нужно. И вот, как раз в это время, в западных кварталах города проживала дама. Дама эта превосходила всех других. Превосходила больше сердцем, чем наружностью своей Превосходила сердцем – в смысле: была очень искусна в делах любви, с утонченными чувствами и умением усложнять и углублять любовные переживания в хэйанском духе.

. Как будто был у ней друг не один.И вот тот верный кавалер, возвратясь со свидания к себе домой, подумал что ли что-то Т. е., по всей вероятности, почувствовал, что она не верна ему, от чего и впал в унылые размышления.

, но только так сложил; время было начало марта, и дождь все время накрапывал уныло: "Ни бодрствую, ни сплю, –и так проходит ночь...настанет же рассвет –весенний долгий дождьи думы о тебе" Весенний дождь – унылый и долгий; так же тянутся и так же нерадостны и мысли кавалера о любви к нему дамы.

. 3 В давние времена жил кавалер. Даме, в которую был он влюблен, пук послав морской травы, сказал при этом: "Если б любила меня ты,легли б мы с тобой в шалаше,повитом плющем.И подстилкою намрукава наши были б..." Для понимания этого эпизода необходимо иметь в виду два обстоятельства: связь между образом «пучок морской травы» и образом стихотворения основана на игре слов: «морская трава» и «подстилка» звучат по-японски одинаково; во-вторых, упоминание о рукавах, как о таких подстилках, объясняется обычаем тех времен: в часы любовного ложа, сняв одежды, подстилать их под себя.

4 В давние времена, на пятой улице восточной части города, во флигеле дворца, где проживала императрица-мать, жила одна дама. Ее навещал, не относясь сперва серьезно, кавалер, и вот, когда устремления его сердца стали уже глубокими, она в десятых числах января куда-то скрылась.Хоть и узнал он, где она живет, но так как не доступным ему то место было, снова он в отчаянии предался горьким думам.На следующий год – в том же январе, когда в цвету полном были сливы, минувший вспомнив год, ко флигелю тому пришел он: смотрит так, взглянет иначе – не похоже ничем на прошлый год. Слезы полились, поник на грубый пол дощатой галереи кавалер и пробыл там, доколе не склоняться стал месяц; в тоске любовной о минувшем он так сложил: "Луна... Иль нет ее?Весна... Иль это все не та же,не прежняя весна?Лишь я одинвсе тот же, что и раньше, но..." Так сложил он и, когда забрезжил рассвет, в слезах домой вернулся. 5 В давние времена жил кавалер. Под большой тайной он ходил в одно место вблизи пятой улицы восточной части города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34