Анджелина могла, наконец, вздохнуть свободно, когда Мейер чуть приподнялся, чтобы взглянуть, что происходит. В полутемной комнате светилось белое пятно, затем кто-то схватил Мейера и отшвырнул в сторону. Это был Рольф.
Его лицо с окаменевшими в ярости чертами лица было похоже в свете фонарей на бронзовую маску. Он проворно бросился на Мейера. Рольф был безоружен. Голыми руками он вцепился в своего единокровного брата.
В коридоре послышался шум. Анджелина тряхнула головой, чтобы прийти в себя, и увидела вбежавших в комнату тощего бородатого человека по имени Этьен и плотного, почти лысого головореза с огромной дубиной в руках.
Она приподнялась на локте и голосом, похожим скорее на хрип, крикнула:
— Рольф, оглянись…
Но было слишком поздно. Даже если бы он и обернулся, лысый уже занес толстую дубину, и она со свистом опустилась на Рольфа. Мощный удар пришелся ему прямо по черепу. Он рухнул на пол, как подстреленный на бегу олень, вытянувшись на ковре, потеряв сознание сразу же в момент удара.
— Еще раз, — сказал Мейер, вставая на ноги. Его лицо дергалось, из носа текла кровь. — Ударь его еще раз. Лысый повиновался. Удар получился скользящим, на золотистой голове Рольфа выступил багровый кровоподтек, кожа вокруг была содрана.
Мейер подошел к Рольфу и несколько раз ударил его ногой в живот. Затем он взглянул на него сверху вниз с победным, исполненным триумфа выражением на лице и перевел взгляд на Анджелину, которая дрожа всем телом, торопливо прикрывала свою наготу, а затем вскочив с матраса, подбежала к Рольфу и упала рядом с ним на колени.
— Я приду к вам несколько позже, — сказал он низким голосом, — когда остановлю кровотечение — и когда, я надеюсь, у нас появится прекрасный зритель, который по достоинству оценит спектакль. Это будет, конечно, только в том случае, если он оклемается в достаточной степени, если оклемается вообще.
Этьен придержал дверь, дав возможность Мейеру и лысому головорезу выйти, затем вышел сам, закрыл дверь и, повернув ключ в замке, предусмотрительно вынул его.
Анджелина разорвала простынь на бинты и, приподняв голову Рольфа, положила ее себе на колени. На голове Рольфа — за ухом — прощупывалась огромная шишка, но кожа при первом ударе не была повреждена. Однако из второй раны кровь бежала струйками, обагряя светлые волосы принца, капая на юбки Анджелины и стекая на ковер.
Анджелина приложила кусок сложенной белой ткани к ране, а другой полосой из разорванной простыни перевязала голову Рольфа.
Мертвенная бледность, залившая его лицо, пугала Анджелину, он был белым, как бинт на его голове. Золотистые ресницы Рольфа лежали совершенно неподвижно, лицевые мускулы вокруг рта были расслаблены, отчего он выглядел юным и беззащитным. На его губе виднелась ссадина от удара, который нанесла ему Анджелина прошлой ночью. Вид этой ранки причинил ей острую боль, пожалуй, большую, чем оба его серьезных ушиба. Удобно устроив его голову у себя на коленях, вытирая кровь, темнеющую у него на волосах, Анджелина сидела неподвижно довольно долгое время.
Пламя заправленного китовым жиром фонаря мигало. Отдаленный шум человеческих голосов проникал в комнату. Анджелина насторожилась и напряглась всем телом, ожидая, что кто-то сейчас подойдет и остановится у двери в комнату. Но голоса не приближались, они умолкли где-то в отдалении. Анджелина перевела дух и опять успокоилась.
Когда вернется Мейер? Анджелина отогнала от себя пугающую мысль, она не хотела и думать о том, что может случиться, когда он придет. Она была полностью беззащитна перед ним. То, что Рольф явился сюда, готовый обменять свою жизнь на ее, пытаясь спасти ее, наполнило сердце Анджелины любовью и отчаяньем. Это был благородный жест с его стороны, но его жертва оказалась бесполезной. В этой трудной ситуации он еще раз продемонстрировал твердость своего характера и верность принятым на себя обязательствам по отношению к ней, Анджелине. Больше он ничего сделать не мог.
Какая бессмысленная, глупая смерть. Неужели принц должен умереть таким презренным образом, в этом Богом забытом месте, вдали от двора отца, где ему была уготована блестящая будущность. Мысль об этом была непереносима. Но самым болезненным ударом для нее, последней каплей, переполнившей чашу горя, было сознание того, что Рольф попал в ловушку по ее вине. Горькие безудержные слезы брызнули из ее глаз и потекли по лицу, падая на колени. Она даже не замечала их.
— Ангел скорби, — прозвучал шелестящий шепот, — проливает потоки жалобных горестных слез. Мне это льстит, но не ободряет.
Анджелина затаила дыхание и, улыбнувшись, покачала головой, отчего на лицо Рольфа скатилось еще несколько слезинок.
— Прости, я больше не буду.
— Это я должен просить у тебя прощения. Оказалось, что я совсем не умею выручать девушек из беды. Я не спас ни Клэр, ни тебя. Героические жесты — вот все, на что я способен, а тут требуется совсем другое.
— Но ты… помешал ему, — сказала она, понизив голос.
— Надолго? — горькая складка у рта свидетельствовала о том, что он был в курсе всех событий, несмотря на свое длительное пребывание в бессознательном состоянии.
Анджелина не отвела взгляда от его пристальных глаз, хотя ее ресницы намокли от слез, а на щеке виднелся свежий багровый синяк.
— Ненадолго.
— Господи, — вздохнул он горько, и черты его лица исказились от душевной боли. — За то, что я впутал тебя в эту передрягу, следовало бы содрать с меня кожу живьем и бросить на корм свиньям.
Он протянул чуть дрожащую слабую руку и дотронулся до каштановой пряди ее волос, свесившейся над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174