Анджелина взглянула на Мейера. Он стоял по стойке смирно, выправка выдавала в нем человека военного, привыкшего к жесткой дисциплине, во взгляде серых глаз, устремленных на Анджелину, читалось раскаянье. Он, видимо, сожалел о том, что, поддавшись минуте, расслабился и позволил ей беспрепятственно бежать.
Затем последовал подробный допрос свидетеля. Каждый из присутствующих мог задать Анджелине вопрос и должен был получить от нее исчерпывающий ответ. Причем эти вопросы не содержали и намека на непристойность или двусмысленность; все они были направлены на выяснение истины и установление меры виновности и ответственности Мейера за ее побег. Видя все это, Анджелина старалась отвечать как можно более правдиво. Руки ее, сложенные на коленях, дрожали от волнения мелкой дрожью, которую она была не в состоянии унять. Но в одном пункте Анджелина, пожалуй, покривила душой, утверждая, что Мейер не заметил, как она выходила из комнаты, хотя не могла быть полностью уверена в непреднамеренности его упущения. Она ощущала смутную благодарность к этому человеку и из чувства противоречия защищала его. Когда вопросы к Анджелине иссякли, внимание Рольфа переключилось на Мейера.
— Ты предпочитаешь суд и приговор, вынесенный нашим собранием, или поединок?
Мейер задумчиво покусывал губу, на его широком лице отражалась лихорадочная работа мысли. Наконец, он улыбнулся и развел руками.
— Я откровенно признаю, что действительно пренебрег своими обязанностями, хотя и возражаю против обвинения в том, что леди так или иначе усыпила мою бдительность. Более того, я не нахожу особой беды в том, что случилось, потому что считаю: бессмысленно и бесполезно насильно удерживать ее здесь. С другой стороны, зная настроения моих друзей, я вовсе не боюсь их приговора, хотя, конечно, какое-то наказание я должен понести. Но все же я выбираю поединок — потому что он менее оскорбителен для чести воина, чем наказание, наложенное другими, и потому что он даст мне шанс проявить себя и показать, на что я способен.
По оживлению, заигравшему в глазах Рольфа, можно было судить, что он полностью удовлетворен выбором Мейера.
— Право выбора оружия принадлежит мне, — сказал он. — И чтобы доказать, что дух рыцарства присущ не только тебе, я выбираю палицы.
— Палицы? — запротестовал Густав. — Но у нас нет с собой ничего подобного.
— В лесу полно сучьев и толстых веток.
Этих слов было достаточно, чтобы люди принца, за исключением Мейера, сорвались с мест и устремились в ночную тьму и сырость, громко требуя на бегу от Сейруса топоров и азартно споря о предполагаемой толщине и размерах такого оружия. Когда их голоса стихли вдали, Анджелина поднялась из-за стола.
— Думаю, мне пора вернуться в комнату, — сдержанно сказала она.
— Останьтесь.
Это было сказано тоном приказа.
— Я не хочу присутствовать на этом спектакле.
— Тогда, — глаза Рольфа настойчиво ловили ее взгляд, — в разыгрывании этого спектакля будет мало смысла.
Он знал, что Мейер виноват, но ответственность за его оплошность должна нести также и та, которая злоупотребила мягким доброжелательным отношением к ней. Мейер тоже заплатит по счету, но не столько за свой недогляд, сколько за неповиновение воле принца, отчетливо прозвучавшее сейчас в его словах, за вмешательство в дела своего повелителя и сочувствие пленнице. Выбор палиц в качестве оружия поединка отнюдь не был уступкой Мейеру. Скорее наоборот. Просто Рольф не хотел, чтобы кто-нибудь из его людей в результате поединка серьезно пострадал, а с другой стороны, посредством этого оружия можно было преподать нарушителю дисциплины хороший урок, который тот надолго запомнит.
То, что Мейер это прекрасно понимал, было видно по выражению его лица.
— Ты сам выйдешь на поединок со мной или выберешь лучшего из своей свиты?
— Ты же знаешь мои правила. Я никогда не сражаюсь со своими людьми. Что же касается лучшего — они все хороши. Поэтому ты сразишься сначала с Густавом, потом с Леопольдом, затем с Освальдом и под конец с Оскаром.
— Со всеми?
— Да. По очереди, конечно.
— Хорошо, — глухо сказал Мейер, выражение его лица было угрюмым, и на бледной коже четко выделялся уродливый шрам.
Поединка чести на этот раз не получится. Мейера ждет позорная участь — избиение палками. Хотя он и был самым сильным среди телохранителей Рольфа, но он был не в состоянии одолеть всех. По мере того, как силы будут постепенно оставлять его, каждый очередной соперник, выходящий с ним на поединок, тоже будет слабее предыдущего по своим физическим достоинствам. И таким образом, победа над ним достанется слабейшему. Но как бы то ни было, первым на поединок с ним выйдет хитрый опытный ветеран Густав. Именно он начнет испытание на прочность воинских качеств Мейера.
Анджелина знала, что это мучительное для нее зрелище потребует напряжения всех ее сил. Так оно и вышло.
Сначала мужчины раздвинули стулья, освободив пространство в центре залы. Соперники разделись до пояса. В воздухе разносился свежий аромат древесины, с которой только что ободрали кору. Этот бодрящий запах смешивался с дымом очага, запахами неубранных со стола остатков ужина и потными испарениями тел сражающихся мужчин. Точные удары — удары по живой человеческой плоти — звучали глухо; когда борцы сходились, сжимая друг друга в мощных объятьях, их кованые сапоги гулко и громко топотали по паркетному полу. Скрещенные дубинки издавали негромкий скрежет, а отбитые удары звучали звонко в гулком просторном зале. Соперники рычали и бранились. Скоро тела их покрылись ссадинами и багровыми синяками от ушибов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174