Но скорее всего Рольф просто менял свою тактику: поскольку прочесывание округи не дало никаких положительных результатов, принц решил выведать у нее все интересующие его сведения, обманув бдительность Анджелины своим коварным притворством. А как еще можно было расценивать только что сказанные им слова?
Анджелина насторожилась, услышав легкий скрип кровати, — Рольф встал и подошел к ней. Властным, но мягким движением положив одну руку ей на плечо, другой он обхватил ее за талию, прижав к себе. Зарывшись лицом в ее душистые волосы, он вдыхал их легкий аромат, а его колючая, небритая щека слегка царапала ей висок, когда он склонил голову, чтобы коснуться губами чувствительной точки на ее шее — под самым ухом.
— Не надо! — воскликнула она, задышав прерывисто и трудно, и попыталась вырваться из его объятий, но он крепко держал ее.
— Почему не надо? Вы боитесь уступить соблазну и растаять от блаженства — после всего, что вы мне наговорили? — его голос был хриплым и низким, а теплое дыхание касалось ее щеки.
Когда Анджелина откинула голову назад, чтобы взглянуть прямо в глаза Рольфу, поток ее блестящих каштановых волос упал ему на руку.
— Вы льстите себе. Я как никогда далека от блаженства, потому что хорошо вижу, куда вы клоните.
— И куда же? — спросил он растерянно, разглядывая ее манящую линию губ.
— Я не такая легковерная, чтобы решить, что вас интересую и занимаю именно я сама. Вам нужно от меня только одно: используя мои… эмоции, подчинить мою волю — своей.
Удивление в его глазах медленно сменилось улыбкой.
— Заманивание в ловушку поцелуями? Вообще-то интересная идея. Но может ли она сработать?
— Нет, — процедила Анджелина сквозь зубы, если я сумею противостоять ей.
— А вы сумеете? Вот ведь в чем вопрос…
Глядя прямо в ее чистые серо-зеленые глаза, Рольф наклонил голову и нашел ее губы. Поцелуй был страстным и мучительно нежным, Анджелина ясно ощущала привкус вина на губах принца. Все большее возбуждение охватывало ее. Она пыталась собраться с силами и противостоять агрессивной нежности Рольфа, невольно передающейся ей, но ничего не могла поделать. Силы оставили ее. Разомлевшая, не способная ни к какому сопротивлению, она упала ему на грудь, покорная и готовая отдаться на волю своего победителя. Когда он оторвавшись от нее, взглянул на девушку сверху вниз, ее глаза возбужденно блестели, а податливые губы были полуоткрыты.
На мгновение она замерла, вдруг оцепенев, а потом медленно опустила ресницы. Ее голос звучал с хрипотцой, было заметно, что ей трудно говорить:
— Берегитесь! В стремлении приручить мою душу вы оставляете без присмотра свою. Я обещаю вам, что не колеблясь ни минуты применю ваше же оружие против вас. А когда это случится, я заставлю вас расплатиться сполна — отказаться от дальнейших поисков и вернуться туда, откуда вы приехали.
— Как мило с вашей стороны, что вы заранее предостерегаете меня о грозящей опасности. Но вы, надеюсь, оценили тот риск, которому сами подвергаетесь даже и в этом случае?
— Риск? — его сильные объятья были крепки и надежны, и в этот восхитительный миг она не испытывала ни капли страха перед ним, а лишь покой и чувство защищенности.
— Если моя душа попадет к вам в плен и захочет остаться там навсегда, то вы мне станете необходимы, как воздух. А это значит только одно: я увезу вас с собой!
Такая перспектива должна была вызвать панику у Анджелины. И то, что она не ощущала не только паники, но и простой тревоги — огорчало ее. Однако у нее не было времени размышлять обо всем этом.
В синих глазах принца зажегся необычный печально-задумчивый свет. Он опять припал к ней губами и, все больше загораясь, стал страстно, неистово целовать ее глубокими долгими поцелуями. Казалось, он сосредоточивал всю свою волю на одной цели, собирал всю свою решимость в железный кулак — точно так же, как там внизу перед первым выстрелом, когда он поднимал свой пистолет. Своей страстью, усилием своей несгибаемой воли он забирал в плен ее чувства властно и агрессивно, не оставляя ей никакой надежды на спасение. Анджелина ощущала, как последние силы оставляют ее, а в глубине души зарождается, копится и уже рвется наружу безудержная энергия сладострастия. В этот последний миг еще ясного сознания она вдруг поняла и приняла как данность древний, записанный в крови закон. У нее не было выхода, она должна была подчиниться ему. Тысячи лет до нее, как и тысячи лет после нее, у женщины был и будет только один ответ на рвущуюся наружу яростную мужскую силу — принять ее, спрятать, потушить в себе. Сражаться с мужчиной и дальше, зная, что твоя сила уступает его силе, означало обрекать себя на неминуемое поражение. Но если она вместо этого милостиво встретит его, уступит жестокому необузданному порыву его плоти, он будет обезоружен и, сбросив свою броню, станет уязвимым и открытым для ее собственного тайного и не такого очевидного оружия.
Рука Рольфа ласкала упругую грудь Анджелины, большим пальцем он настойчиво поглаживал напряженный сосок под мягкой полотняной, скользящей по коже тканью. И она чувствовала, как нервное возбуждение волнами разбегается из этой чувствительной точки по всему ее телу. Объятия Рольфа становились все яростнее, он крепко прижимал ее к себе. Анджелина ощущала, как сильно он хочет ее. Теперь она уже не могла бы даже припомнить, как совершился в ней этот переход от ожесточенной решимости сопротивляться до конца — к безвольному молчаливому согласию на все и безоговорочной покорности его воле. Впрочем, ей уже было не до самокопаний. Она склонила голову ему на плечо, тело ее обмякло, а руки обвились вокруг шеи принца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174