Именно сам Андре настоял на том, чтобы венчание состоялось в церкви на главной площади. Не то, чтобы он сказал ей об этом вслух, но она знала, что он страстно хочет, чтобы никто не смог после сказать: они что-то скрывали и таили, совершая обряд бракосочетания вдали от общества.
Места в церкви, где должны сидеть ее родственники, так и останутся пустыми. Сознание этого наполнило сердце Анджелины болью. Вообще-то у нее было несколько родственников, но в Новом Орлеане сейчас находилась одна тетя Берта. Сестра ее тети — думала Анджелина — с удовольствием пришла бы на ее свадьбу, но не станет этого делать из-за тети Берты, которая уже поднималась с постели после пережитого горя и собиралась теперь ехать в Сент-Мартинвилль. Она дала ясно понять Анджелине, что не намерена терять время, выслушивая брачные клятвы своей племянницы, которую с недавних пор ненавидела лютой ненавистью. Без всяких на то оснований она обвиняла Анджелину в смерти своей дочери и преспокойно вышвырнула бы ее на улицу, если бы не боялась последствий такого поступка.
Нет, Анджелина должна поехать в церковь совершенно одна в карете Делакруа. Она пройдет к алтарю под руку с Андре, они обменяются клятвами в верности и любви в присутствии священника и гостей. Потом они подпишут документ, скрепляющий их брачный союз. Ее цветы по обычаю отнесут в семейный склеп Делакруа на местном кладбище. Затем они вернутся в городской дом Делакруа на свадебный ужин и останутся там — в соответствии с традицией — на пять дней, проводя их в полном уединении как молодожены. Когда пройдут эти положенные дни, они уедут на плантацию в окрестности Сент-Мартинвилля и проведут свою жизнь размеренно и просто — так, как будто Рольф Рутенский никогда и не приезжал в Луизиану.
Вздохнув, Анджелина встала, сняла халат и начала надевать нижнюю юбку через голову. Скользкий прохладный атлас холодил ей кожу. Присев на стул, Анджелина натянула на свои стройные икры шелковые чулки, укрепив их на коленях вышитыми атласными подвязками. Затем она обула туфли и встала, поглаживая свою талию, как бы убеждаясь, что она еще по-прежнему стройна и останется такой в течение нескольких недель. Нет никаких внешних признаков, которые дали бы пищу досужим сплетникам. И все же у Анджелины было такое чувство, что у нее на лбу написана вся правда о ее нынешнем состоянии.
Наконец, опустив руки, она направилась к маленькому столику, на котором стояла «корзинка невесты»: присланный женихом свадебный подарок. Она была из белой итальянской соломки, покрыта атласом, оторочена кружевами и лентами. Это был роскошный подарок. Он очень контрастировал с подаренным ей Андре в честь их помолвки строгим браслетом из рубинов, оправленных в золото.
Корзинку ей доставил этим утром специальный посыльный, слегка поздновато, но она, честно говоря, вообще ее не ожидала. Но когда Анджелина увидела содержимое корзины, она была поражена. Там лежали белые замшевые перчатки; тончайшая шаль, вышитая шелком, с бахромой; веер, пластины которого были из золота с живописными вставками в стиле Ватто; гарнитур из бриллиантов, оправленных в золото, тончайшей ювелирной работы — он казался очень хрупким, излучающим яркий солнечный и загадочный лунный свет; и, наконец, накидка из валенсийских кружев ручного плетения — легких и воздушных, как паутина, привезенных из Европы и имевших баснословную цену. Анджелина поняла, почему эти подарки были доставлены ей так поздно. В поисках подобных роскошных вещей Андре должен был перерыть все магазины и лавки Нового Орлеана и потратить уйму денег.
Анджелина решила, что накидку она, пожалуй, оденет в церковь. Она накроет ею прическу так, чтобы кружева спадали сзади ей на спину до талии — эта деталь прекрасно дополнит ее свадебный наряд. Все остальные подарки она сложит пока в свой сундук. Анджелина занялась этим делом, ожидая, когда придет Мария, которая обещала помочь ей одеться и уложить волосы. Но для этого ей надо было выждать удобный момент, чтобы мадам де Бюи ничего не заметила.
Наконец, Анджелина была готова. Карета подъехала к дому вдовы. Анджелина спустилась по лестнице во дворик с букетом фиалок и таволги в руках, а Мария несла за нею ее сундучок. Когда Анджелина ступила за ворота на улицу, лакей, одетый в ливрею, помог ей подойти к карете и сесть в нее. Дверцу захлопнули, а сундук поставили сзади на запятки. Карета тронулась с места и покатила по мостовой. Анджелина взмахом руки попрощалась с Марией, стоявшей на тротуаре, а затем откинулась на подушки, чтобы собраться с духом и выйти к собравшимся в церкви с видом счастливой невесты.
На первом перекрестке она услышала цоканье копыт всадников, скачущих за ее каретой. С окном кареты поравнялся один из верховых, одетый в белый мундир, а затем ее нагнали и все остальные. Анджелина выпрямилась и застыла в напряжении, но никто — ни Густав, ни Леопольд, ни Освальд даже не взглянули на нее, они прямо держались в седле, устремив взгляд вперед, как будто ехали в почетном карауле, сопровождая особу королевского дома. Затем в поле зрения Анджелины появился четвертый всадник. Дверца с правой стороны кареты отворилась, и король Рутении легко выполнил акробатический трюк, прыгнув с лошади в карету на полном ходу. Он помедлил немного, балансируя на подножке и улыбаясь Анджелине озорной насмешливой улыбкой, а затем поймал дверцу и захлопнул ее за собой, после чего уселся рядом с Анджелиной на сиденье.
Она отдернула атласную юбку, на край которой он наступил сапогом, и бросила на него пылающий гневом взгляд.
— Что ты здесь делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174