Керби наклонился и, раскачиваясь на пятках, заговорил:
— Ты становишься настоящим погонщиком. Я за тобой все время наблюдал.
Дрю хотел было ответить, что, мол, он, как все остальные, ничем не отличился, — но передумал. Нет, он и вправду хорошо поработал. И очень рад, что Керби, которого Дрю уважал, обратил на это внимание.
— Спасибо, — ответил он просто, испытывая неловкость от этой похвалы.
— Как ты относишься к повышению? Возьмешься быть ведущим?
Дрю еще больше обрадовался. Ведущий едет в головах стада — стало быть, больше не придется глотать пыль.
— Да, я бы, наверное, вытерпел это бремя, — ответил он.
Керби улыбнулся, что случалось весьма редко.
— Завтра мы здесь простоим целый день. Надо, чтобы стадо отдохнуло и немного успокоилось. Иным животинкам здорово досталось. Завтра утром я поеду вперед. Теперь нужно будет почаще высылать разведчиков — мы вступаем на индейскую территорию.
Он поколебался, но добавил:
— Главным будет Дэмиен.
Дрю усмехнулся.
— Спасибо за предупреждение, но, право, это не обязательно. Дэмиен — так Дэмиен. Хотя он и ведет себя так, словно у него чирей на заднице и чирей этот — я.
Губы Керби снова дрогнули в усмешке.
— Ты быстро усваиваешь наш жаргон, правда, в слове «чирей» у тебя звучит десять "р".
Затем, немного поколебавшись, он продолжал:
— А этот паренек хорошо справляется со своими обязанностями, гораздо лучше, чем я предполагал. Приглядывай за ним, ладно?
Дрю кивнул.
Керби глубоко вздохнул.
— Каждый раз, как смотрю на него, вспоминаю себя в этом возрасте. У меня еще младший братишка был на руках, а всего имущества — ночной горшок. Трудновато мне тогда приходилось.
Лицо его помрачнело.
— Голод, знаешь ли, толкает на безрассудства.
Да, Дрю знал, что такое голод. Правда, не тот, что имел в виду Керби. Он изголодался по дружбе и любви, а эта разновидность голода тоже толкает на безрассудные поступки.
Проследив за взглядом Керби, он тоже посмотрел на Габриэль. Интересно, чего не хватает ей? Какой «голод» заставил Габриэль решиться на такой безрассудный поступок — отправиться на перегон стада?
Вздохнув, шотландец обернулся к Керби:
— Но ведь сейчас ты добился успеха, верно?
Взгляд у Керби стал непроницаемым, почти отсутствующим.
— Чего только не сделаешь, чтобы остаться на плаву.
Повернувшись на каблуках, он снова бросил через плечо Дрю:
— Так ты приглядывай за пареньком, ладно?
И зашагал прочь.* * * Габриэль заснула далеко за полночь. Болели ушибы — теленок отчаянно бодался во время переправы. Теперь она поняла, что означают слова Кингсли, будто через день возни с теленком она сама захочет пристрелить его. И все же каждый раз, когда Габриэль глядела в эти огромные карие глаза, она все решительнее желала спасти беднягу.
Объект ее забот, теленок Сэмми — сокращенно от Самсон, — сейчас с довольным видом лежал возле матери, за хозяйственным фургоном.
Впрочем, Габриэль не могла заснуть вовсе не из-за Сэмми. Она видела шотландца и Керби, сидящих у костра, — они о чем-то разговаривали.
Дэмиен Кингсли тоже за ними наблюдал. Габриэль уже поняла, что Дэмиен чувствует себя уязвленным. Ему казалось, что Дрю Камерон вытеснил его из сердца дяди. Глядя на Дэмиена, Габриэль читала на его лице с трудом подавляемые гнев, зависть и даже боль. Только слепой дурак не поймет, что эти сильные чувства очень опасны — и особенно могут навредить в условиях перегона. А сама Габриэль не была ни слепой, ни дурой.
Поэтому она надеялась, что Кингсли и шотландец тоже знают об этой опасности. И еще Габриэль надеялась, что Дэмиен не даст волю дурным чувствам и не совершит чего-нибудь ужасного. И, вздрогнув, приказала себе не сметь даже думать о том, чем это может обернуться для Камерона.
Расстроенная этими мыслями, Габриэль перевернулась на другой бок, чтобы не видеть костра и сидящих около него мужчин. Стараясь заснуть, она вдруг подумала: а не смотрит ли она сама на Кингсли так же, как Дэмиен на Дрю Камерона, — с неприкрытой злобой?
Странно, однако со вчерашнего дня, после того как Кингсли позволил ей оставить теленка, отношение Габриэль к хозяину перегона несколько изменилось. Не то чтобы он показался ей добрым — однако же он был в праве потребовать, чтобы Гэйб отдала теленка. Она даже признавала, что так было бы разумней всего, хотя первая осудила бы Кингсли, отдай он такой приказ. Все же Кингсли пощадил малыша… и Габриэль смутило, как легко уживаются в человеке, которого она считала безжалостным убийцей, жестокость и сострадание.
Сейчас, однако, она слишком устала, чтобы обдумать все случившееся более обстоятельно. Завтра, подумала Габриэль, заворачиваясь в одеяло, она оседлает Билли и во время езды хорошенько во всем разберется. Джед сказал, что ей можно будет прогуляться, — завтра день отдыха, и до середины дня ее услуги не потребуются. А ей только этого и надо — оказаться подальше от всех хотя бы ненадолго.
Завтра она позволит Билли умчать ее подальше от постылых бобов, Джеда и Керби Кингсли, от коров и лязга сковородок… И далеко-далеко от Дрю Камерона.
* * *
Керби заехал далеко в глубь индейской территории. Он вел в поводу вторую лошадь, чтобы пересесть на нее, когда первая устанет. Он решил разведать места будущих трех, даже, может быть, четырех стоянок. Ему хотелось как можно быстрее миновать индейскую территорию — Керби знал, что племена сиу и команчей вместе с перебежчиками-изменниками из других племен все еще рыщут в этих местах — и не забавы ради.
По дороге Кингсли обдумывал неотложные решения. Относительно Дэмиена и Терри. И относительно своего собственного будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112