Мальчик присел от ужаса, а Верный взвизгнул и полез под фургон.
— Я вам его не отдам! — услышал Дрю крик Габриэль. Она крепко прижимала к груди Малыша.
— Ты противишься воле господней! — кричал черный человек. — Господь накажет тебя, женщина, за то, что ты вырядилась, как блудница Вавилонская!
— Ну, я не знаю, — любезным тоном прервал Керби проповедника, — мне всегда казалось, на блуднице Вавилонской было куда меньше надето.
Проповедник круто обернулся. Лицо его от ярости пошло красными пятнами. При виде властной осанки Керби он, однако, постарался взять себя в руки.
— Наконец-то пришел хозяин! — с деланым воодушевлением проговорил он. — Уверен, вы согласитесь отдать нам этого маленького дикаря.
— Дикаря? — вкрадчиво переспросил Дрю. — Я всегда считал, что дикарями не рождаются, а становятся, и поверьте — я встречал их даже в самом изысканном обществе.
Человек стремительно повернулся к нему и приосанился.
— Я — достопочтенный Джозеф Дэндер. Этот младенец, насколько я разумею, сирота, и я требую, чтобы вы отдали его, дабы он был воспитан в строгих правилах.
— Требуете? — переспросил Керби тоном, которого опасались все погонщики.
— Да, требую! — огрызнулся проповедник, не замечая опасности. — Мы прибыли сюда, чтобы нести слово божие дикарям, и вы не смеете оспорить право господа.
Он решительно потянулся к ребенку, но Габриэль отпрянула и крепче прижала Малыша к себе. Дрю шагнул вперед, намеренно встав между ними.
— Какого дьявола вы здесь вообще сшиваетесь? — проворчал Керби, окинув внимательным взглядом спутников преподобного — трех женщин, четверых мужчин довольно жалкого вида и троих детей с печальными, голодными глазами.
Достопочтенный Джозеф возгласил:
— Мы призваны на эту землю господом нашим, дабы спасти дикарей.
— Значит, у вас есть с собой продовольствие?
— Продовольствие? — удивился проповедник.
— Да, продовольствие, — повторил Керби. — Нельзя проповедовать спасение души тем, кто умирает с голоду.
Дрю неотрывно смотрел на Габриэль и заметил, что она удивлена заступничеством Керби. Удивление постепенно сменилось одобрением, и в глазах девушки блеснули искорки смеха.
Достопочтенный оцепенел от негодования:
— Господь всех накормит.
— Но вы-то надеялись, что именно мы поможем господу, а? — спросил насмешливо Керби.
Выражение, появившееся на лице проповедника, подтвердило догадку Керби.
Кингсли вновь посмотрел на жалких спутников достопочтенного Дэндера.
— Вы направляетесь на Запад только с этими двумя фургонами?
Тот кивнул.
— Черт побери, разве вы не знаете, что в прерии полно воинственно настроенных индейцев и бандитов, которые всех вас перебьют, чтобы завладеть лошадьми?
— Господь нас защитит.
Керби тихо выругался про себя.
— Ну, с вас, может быть, этой защиты и достаточно, а что будет с детьми? Судя по их виду, они умирают с голоду, но вряд ли им так уж хочется поскорее предстать перед Творцом.
Впервые за все время преподобный сник и маниакальный блеск в его глазах поугас.
— Да, мы голодаем. И у нас сломалась колесная ось, и…
— И вы хотите заполучить еще один лишний рот?
— Таков наш долг! — отрезал Дэндер. Керби покачал головой и повернулся к Габриэль:
— Сколько провианта у нас осталось?
— Мало. Мешок кофе, два мешка муки, мешок бобов и остатки бекона, но понемножку можно поделиться всем.
— А маленький индеец? — спросил Дэндер.
— Он остается с нами, — тоном, не терпящим возражений, заявил Керби и добавил уже более спокойно:
— Для детей.
Достопочтенный Дэндер явно был раздираем двумя желаниями — получить продовольствие и спасти душу язычника, но тут в воздухе разнесся аромат жареного бекона и свежеиспеченного хлеба. Голод одержал победу.
— Мы с благодарностью принимаем предложение, — натянуто объявил достопочтенный.
Дрю, однако, заподозрил его в неискренности. Этот фанатик так легко не сдается. Видя, что Габриэль разрывается между своими обязанностями и страхом за Малыша, он, немного помявшись, подошел к девушке.
— Я позабочусь о мальце, — прошептал он ей на ухо.
Габриэль колебалась. Вопросительно посмотрев на Дрю, она встретила его открытый, уверенный взгляд.
— Я не спущу с парня глаз, — заверил ее шотландец.
Ее ответный взгляд, в котором он прочитал и внезапно вспыхнувшую надежду, и радость, и доверие, в мгновение ока смел все барьеры, которые Дрю так упорно воздвигал в своем сердце. Больше не колеблясь, Габриэль вручила ему младенца, и, когда ребенок доверчиво прильнул к нему, Дрю ощутил не просто гордость. Он вдруг почувствовал, что пустота, которая мучила его долгие годы, уже не существует, ее заполнили все эти люди, и в первую очередь — Габриэль и Малыш.
Краем глаза он заметил веселый блеск в глазах Керби, разочарованную гримасу проповедника. И понял, что все его клятвы лопнули как мыльный пузырь. В битве с любовью Дрю Камерон проиграл. Полностью и окончательно.
17.
Габриэль наблюдала за преподобным и его паствой и невольно сравнивала их с собой. Когда восемь месяцев назад они с отцом переезжали на Запад, она мало что знала об этих краях. С тех пор многому научилась, очень многое поняла. И теперь, оглядываясь назад, строго судила самое себя. Ее предубеждения оказались ложными. Она не правильно думала о погонщиках, полагая, что только цивилизованные уроженцы восточных штатов способны на проявление глубоких человеческих чувств. Конечно, погонщики выражали свои эмоции совсем иначе, нежели она, постоянно при этом бранясь и ухмыляясь и устраивая розыгрыши, но их мужество, доброта и стойкость были достойны восхищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112