Андрею вдруг почудилось, что он видит себя со стороны.
Чистая сумеречная светлая ночь. Поваленные деревья. Кучи веток. Высокие ровные дровяные штабеля. Узкие тела обделанного леса. И среди людей, одетых в одинаковые зеленые энцефалитки, он, Андрей. Он видел лицо, ненадежно прикрытое накомарником, потное, искусанное, припухшее; и прищуренные, чтобы лучше видеть, ввалившиеся глаза; и руки, намозоленные, изъеденные гнусом в том месте, где между рукавицами и рукавами остается просвет.
И не жалость к этому уставшему человеку испытывал Андрей, а смотрел на него с гордостью. Да. Он не боялся сейчас этого громкого слова, тем более что сказано оно было не вслух.
Ведь не однажды Андрей завидовал таким людям. Читал о них в книгах завидовал, видел в кино - и откровенно завидовал их настоящей мужской силе и необычным, несколько таинственным незнакомым местам, где бывали они, где работали.
Пусть многое оказалось не таким, как думалось, и здешнее его бытие такая же работа, как везде.
Но если бы увидели его сейчас люди, живущие неторопливым домашним покоем, то они непременно позавидовали бы ему. И казалось, что эти далекие незнакомые люди видят его сейчас. Он чувствовал этот взгляд. И потому им овладело состояние, какое бывает с каждым, когда работает он на людях и чувствует, что за ним следят и даже любуются. Ему хотелось работать еще быстрее, ловчее, красивее.
- Наро-од! Переку-ур! - крикнул невдалеке Володя.
Андрей пошел к нему. Рядом с Володей суетилась Рита.
- Ребятушки, голубчики, - ворковала она. - Устали, мои ночные разбойнички, садитесь, я вас кашкой покормлю, Петя, голуба, тебе полную?
- Не издевайся.
- Ха! Спрашиваешь. Он две полных слопает. Слон!
- Я мужчина. А не такой недомерок, как ты!
- Что, народ? - спросил Володя. - Работать-то можно?
- Нормально, - пожал плечами Петя-маленький. - Комары, правда, на части рвут.
- Какой же от тебя прок, - снисходительно бросил ему тезка. - Кости разве на холодец.
Андрей ел неторопливо, приподнимая сетку накомарника лишь в тот момент, когда ложку нужно было в рот отправить. Но комарам и этого мгновения было достаточно.
- Вы после часа не валите, - сказал Володя. - Кряжуйте часов до трех. А потом светлей будет.
- Ладно, поглядим.
- Поесть захотите, на кухне каша, кофе...
- Привыкли руки к топорам! - взревел Петя-большой.
Чихнул раз-другой движок одной пилы. Ей ответила другая. И сизый бензиновый дым пополз по земле, затягивая место порубки.
А поутру, когда, кончив работу, шли они по гулкому мосту, переброшенному через буерак, оглянувшись, увидели: дым тяжело, не колеблясь, лежал холодным ртутным озером в ложбине, что тянулась от порубки и упиралась в лысый лобастый бугор.
Нехотя позавтракав, Андрей пошел в вагончик. Тело казалось обманчиво легким. Солнечный свет резал глаза. И совсем не хотелось спать.
Скрип отворяемой двери он услышал уже в дремоте, когда повалился на кровать, едва успев энцефалитки снять да стянуть сапоги.
- Андрей, - позвал его Колькин голос. - Андрей, проснись.
- Чего тебе, Колька? - поднял Андрей голову.
- Чего, чего, забыл, что ли, уже? - нахмурился Колька.
Андрей сел, помотал головой, которая вдруг тяжестью налилась.
- Фу, как это я заснул... сразу. Так о чем ты, Колька? Чего я тебе обещал?
- Значки для нас. На рукава прилепливать. Вот такие, - показал он на рукав Андреевой форменной куртки.
- А-а-а... Давай рассказывай, чего там нарисовать, - зазевал Андрей. Пошли в штаб. Там бумага, краски. Прикинем.
- А меня оттуда не попрут? Из штаба? - спросил Колька.
- Ты чего? - окончательно проснулся Андрей. - Кто тебя попрет? С чего ты взял?
- Нас везде выгоняют, - тоскливо проговорил Колька. - Мы же вам помогать хотели. А Китыч этот...
- Китыч, Микитыч, а штаб-то при чем?.. Пошли.
В штабе они долго спорили. Кольке все хотелось в эмблему вместить: и тайгу, и звезду, и перья индейские, лук и стрелы, щит и зачем-то автомат. А когда наконец договорились, Колька сказал:
- Пятнадцать штук надо. Через три дня. Успеешь?
- Постараюсь. Ты какую-нибудь тряпку притащи. Не бумажные же делать. А почему именно через три дня?
Колька со стула слез, в одно и другое окно посмотрел, выглянул в коридорчик, потом на улицу.
- Никому, - шепнул он таинственно. - Тайна.
- Никому, - так же шепотом повторил Андрей.
- Шпиона идем ловить, - проговорил Колька, а глаза его шныряли по сторонам, словно этот шпион должен был вот-вот в комнате появиться.
- За вторым ручьем заимка стоит, - захлебывался он. - Как туда ни придут люди - печка теплая. Прямо угли еще. Спугивают его. Они же по тропе от профиля идут. Он их и видит. Уходит. Прячется. А как уйдут, он снова туда. А мы не по профилю пойдем. Я место узнал, где болотом пройти можно. Мне хант рассказывал один знакомый. Мы незаметно к нему подберемся. Понял?
- Понял, - сказал Андрей. - А точно шпион?
- А кто же еще будет прятаться? Ты бы прятался, а?
- Нет.
- Вот. А он прячется. Он нефть разведывает. А потом все передаст.
- Ну, тогда точно шпион, - вздохнул Андрей. - А далеко это?
- На атээсе недалеко. Часа два или три.
- Но вы же пешком?
- Пешком. Кто нам атээс даст?!
- Ладно, - сказал Андрей. - Сделаю эмблемы ровно через три дня. Вы без эмблем не ходите. Надо, чтобы настоящий был отряд.
- Конечно. Тряпку принесу сегодня. От наволочки пойдет?
- Пойдет. Ты только у матери спроси.
- Если спать будешь, я в комнате положу.
- Добро.
Колька убежал. Андрей посидел, подумал, но ничего хорошего придумать не смог. Вышел из штабного вагончика и голос Григория услышал. Тот на кухне был.
- Гриша! - крикнул Андрей. - Ты придешь сюда?
- Иду, иду...
- Штаб сейчас. А ты чего не спишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54