За стеной, далеко, в стороне общежития, кто-то пел или кричал, а в углу комнаты, возле шкафа, с каждой минутой все громче и яростнее принималась за свое ночное дело нахальная мышь.
Андрей прислушался: ему почудилось, что за стеной дома кто-то ходит, и он впился глазами в черный прямоугольник окна над занавеской: не покажется ли чья голова. Скорее не слух, а возбужденное воображение подсказало ему, что кто-то чиркнул спичкой, потерся о стену.
Андрей напрягся, и судорога впилась в ногу. Он осторожно, боясь потревожить Наташу, нагнулся, свободной рукой потер занемевшие мышцы.
Наташа же спала, тесно прижавшись щекой к его ладони, и губы ее иногда шевелились. А рука покойно вытянулась вдоль тела, отпустив Андрея, словно поверив, что он никуда не уйдет.
14
Метрах в восьмидесяти от школы, на площадке, отступившей от тайги самую малость и наскоро расчищенной бульдозером, свежевыструганные колышки вычертили прямоугольник.
С трудом выдирая сапоги из раскисшей земли и оскальзываясь, Славик обогнал ребят и, выбежав на середину площадки, торжественно провозгласил:
- Здесь будет город заложен!
- Школьная мастерская, - уточнил Володя. - Слушай, народ, буду задачу ставить.
Ребята смолкли. Несмотря на то, что все было обговорено, Володя в волнении сдвинул на затылок пилотку и открыл было рот, но торжественный момент испортил Скоба. Поскользнувшись, он шлепнулся на землю и тотчас вскочил с невиданной доселе резвостью, а затем, опомнившись, всегдашними ленивыми движениями начал соскребывать щепкой грязь с брюк и куртки.
- Неудобие, - пожаловался он сам себе... - и не упади. Видимо, придется быть поосторожнее.
Торжественность как рукой сняло: хохотали минут пять, а отсмеявшись, принялись за Скобу.
- Бугор, накажи его за хулиганство на митинге.
- Не успел на работу выйти - отдыхать ложится.
- Не стоит отряхиваться, вид у тебя героический.
- Иди, дорогой, переоденься, - махнул рукой бригадир. Скоба поскреб затылок, оглядел себя, тяжело вздохнул:
- Видимо, останусь...
- Иди, иди, герой!
- Не могу. Неудобие выходит. Столько ждал этого дня, не могу.
- Пусть остается. Случай, можно сказать, такой, что не каждый день бывает.
- Тогда за работу.
- Стой, бугор, для истории давай запечатлимся, - вспомнил про фотоаппарат Славик.
- Пленка-то хоть есть?
- Закрой рот. А то выйдешь на историческом кадре дураком. Внимание! Разбегайсь!
- Итак, народ, задача: сделать до обеда ямы под фундамент. Глубиной полтора метра. Петя-маленький будет ходячим метром. У него рост подходящий, как скроется под землей - глубина нормальная.
- А пока мне можно отдыхать? - с безмятежной улыбкой спросил Петр.
- С самой большой лопатой в обнимку.
Каждая лопата давалась с трудом. Под тонким слоем раскисшей студенистой земли, которую Андрей не выбросил, а скорее выплескал, лежала тестовидная глинистая масса, и приходилось тужиться изо всех сил, чтоб вонзить в нее лопату, а затем осторожно, опасаясь сломать подозрительно потрескивающий черенок, отделить кусок клейкой, теперь уже намертво прикипевшей к лопате земли.
Андрей торопился, и ошметки грязи летели по сторонам, щедро оседая на лице и одежде.
Разговоров не было слышно, лишь посапывание, тяжкие вздохи, хлюпанье и чавканье мокрой земли, чертыханье, когда ошметок грязи попадал в лицо.
- А воду-то мы забыли, - вздохнул Славик. - Самое бы время водицы испить.
- Вот и сходи в лагерь. Там у меня под кроватью напильники лежат. Лопаты надо подточить.
- Ты забыл, ты и иди.
- Р-р-разговорчики!
Славик неохотно вылез из канавы, потянулся, расправляя затекшую спину.
А вернувшись минут через двадцать, он принес потрясающую новость: бригада Кулакова, которая строила баню, наткнулась на вечную мерзлоту.
- Они только лопаты на две прорыли, и тут она. Верите? Твердая-твердая. Вот честное слово, - рассказывал Славик.
- Везет людям, - позавидовал Петя-большой, - а здесь студень какой-то.
- Здоровый детинушка, а дурак, - спокойно отозвался бригадир. - Нашел чему завидовать.
- Что ж... Хоть посмотрели бы... Вечная мерзлота. Одно слово что значит!
Лопаты яростно вгрызались в землю, каждому казалось, что минута-другая и он наткнется на вечную мерзлоту.
- Бугор! Рысью сюда! - завопил Славик. - Я ее нашел. Холодная... Собака!
Рысью примчалась вся бригада, немедленно побросав лопаты. А Славик, перебирая от нетерпения ногами, совал под нос Володе кусок серой плотной земли.
- Ну видишь? Она! Конечно, она.
- Баламут, - коротко отрезал Володя.
За первой тревогой последовала другая.
- Володя, - пожаловался Скоба. - Наверное, она. Лопату не могу воткнуть.
Ему не поверили.
- Каши больше ешь.
Но кое-кто потянулся и к его яме, а затем долго ругались... Особенно усердствовал Славик.
Скоро о мерзлоте и думать забыли. И простая-то земля отматывала руки. Но ямы все же выкопали.
А после обеда ждали трактор с бревнами. День разгулялся. Земля парила под солнцем. И ребят разморило, потянуло в сон.
Лишь бригадиру не сиделось. Каждая минута вынужденного безделья причиняла ему физическую боль, и потому он поминутно вскакивал, вглядывался вдаль, защищая глаза ладонью, толкал сидящих рядом: "А ну-ка посмотри. Наш?" - и увядал, убеждаясь в ошибке.
- Кейфуй, бугор, пока можно, и не пускай пузыри, - успокаивал его Славик.
Андрей, обведя взглядом ребят, вдруг точно впервые за последние дни увидел их: парни вросли в свою одежду, и она не топорщилась на них, словно гимнастерка на новобранце. Выгорели энцефалитки на плечах и спине, брюки испачканы смолой, зеленью и глиной. Исцарапанные порыжелые сапоги у многих мечены лезвием топора, на шляпах-накомарниках сетки подняты и завязаны узлом сверху, - что, мол, нам комары!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54